Своими руками
Шрифт:
Илья с Васькой шли рядом. Девчонки следовали за ними. Катька напевала приставшую к ней песню: «С чего начинается Родина?». Аня подпевала ей. Ребята разговаривали.
— А здорово будет, если мы отправимся путешествовать. Правда? — спросил Васька.
— Ещё как здорово! — ответил Илья. — В Москве побываем. Театры только в Москве. Катька, — Илья остановился и обернулся, — поступай на цветоводку. Будешь цветы разводить.
— Для вас, что ли? — спросила Катька. — Для себя и так развожу. У меня на Восьмое марта тюльпанчики будут цвести.
— Илюхе
— Дудочки. Сама буду красоваться, — ответила Катька и запела снова: — «С чего начинается Родина? С картинки в твоём букваре…»
Васька допел:
— С доенья коров на заре…
— А что, Трутень, и с коров. Мы спим самым сладеньким сном, а дядя Фёдор с доярками уже молочка надоили, — приняла Катя присочинённые на новый лад слова к песне. — Ты, может быть, поэтом заделаешься? Только к чужим песням не прилаживайся, свои сочиняй.
— Ладно, рыжая, сочиню, — ответил Васька и замурлыкал что-то под нос.
Илья остановился. От сада была видна «главная» сторона деревни. Он прошёлся взглядом по каждому дому, по высоким деревьям, сказал:
— А красивая наша деревня. Интересно, вот в Холмах и речка течёт, а я там ни за что не согласился бы жить. Почему так?
— Где родился, там и сгодился, — ответила Катька.
— Нет, там воздух совсем другой, — сказала Аня. — У них от речки туман раньше ложится и сходит позднее, и от этого от цветов аромата меньше.
Васька ушёл вперёд. Он остановился на спуске от сада, дождался остальных и встретил их с улыбкой.
— Чего, Васька? — спросил Илюшка.
— Отойдём, скажу чего, — пригласил Васька Илью в сторону от девчонок. Отойдя, зашептал: — Знаешь, я стих сочинил про Катьку. Послушай:
В саду не кукуют кукушки, Цветочки зимой не цветут, И только у Катьки веснушки Ромашками густо цветут…— А дальше? — спросил Илья.
— Дальше не сочиняется, — ответил Васька.
— Коротко. Как частушка и не совсем складно, — оценил Илья. — Ты не говори ей, а то она обидится. Ты лучше про сад или про снег сочини.
— Ай, неохота. Давай кататься. Они без нас под гору не съедут. — Васька развернулся на лыжах, подошёл к девчонкам. — Ну, что дрожите? Давно бы накувыркались.
— А вы чего секретничали? Так не делают, — сказала Аня.
— Мы не про вас, — ответил Васька, оттолкнулся и понёсся вниз.
— Катись теперь ты, Илюшка, — сказала Катя.
— Я за вами покачусь, — ответил Илья. — Охранять вас с тылу буду. Марш, марш вперёд!
Катька пронеслась по крутизне, а на ровной заснеженной лужайке, где разом сбавилась скорость, носом пропахала снег. Анька свернула, чтобы не наехать на подружку, и тоже распласталась на снегу. Илья с весёлым победным криком пронёсся между ними и поспешно повернул назад, вместе с Васькой стал поднимать их на лыжи.
— Как
— А я посмотрела на тебя и подумала, что хорошо было бы, если бы ты упал, — и сама кувыркнулась.
— Из-за тебя и Анька хлопнулась, — сказал Илья. — В другой раз другим не желай беды. Поняла?
— Поняла теперь. Посмотри, я нос не ободрала об снег?
— Раз, два, три… семь… тринадцать…
— Чего ты считаешь? — удивилась Катька.
— Веснушки. Одной или двух не хватает, стёрлись об снег.
Катька замахнулась на Илью палкой.
— Я сейчас тебе посчитаю!
— Не буду, не буду, — сдался Илья. — Пойдём в другое место. Вы первые покатитесь.
— И покатимся, — ответила Аня. — Думаете, всё падать будем? Правда, Катюшка, не будем?
Расходились по домам уже при месяце, вывалянные все в снегу, уставшие. Они прикатали весь овражный склон до деревни и перешли за деревню, добрались до дубняка, преградившего им гору. За лесом был более глубокий овраг, круче горы, но туда идти было поздно, решили отложить на другой раз. К деревне подходили с огородов.
— До завтра, — попрощался Васька, свернув к своему саду. — Я дома.
Илья с девчонками пошли дальше. Аня спросила:
— Илюш, о чём вы шептались?
— А, так, — отстранился Илья от ответа.
— Нет, не так. Вы долго шептались.
— Правда, Илюш, скажи, — пристала Катька.
— Вот привязались… Только не говорите, что я вам сболтнул… Васька стих сочинил.
— Ну! Расскажи.
— Ай, не интересно. Про Катьку.
— Рассказывай! — потребовала Катька.
— Я плохо запомнил. И ты обидишься.
— Вот уж никогда, Илюшечка, я не обижаюсь, — ответила Катька. — Обижусь, если плохо сочинил.
— Тогда слушай. В лесу… Нет. «В саду не кукуют кукушки, цветочки зимой не цветут, и только у Катьки веснушки ромашками густо цветут». И всё.
— Ну, какие же это стихи. То не цветут, то цветут, — оценила Катька.
— А сперва хорошо, Кать, — одобрила Аня. — «В саду не кукуют кукушки». Как Пушкин. «И только у Катьки веснушки ромашками густо цветут». Ещё бы чего-нибудь.
— Илюш, сочини ты лучше что-нибудь, — попросила Катька. — Только складно, как песни. «С чего начинается Родина?». Ладно?
— Я не поэт. Не умею, — ответил Илья.
— А ты попробуй. Васька-то умеет. Хоть про мои веснушки, что я рыжая. Как хочешь обзывай — не обижусь. Попробуешь? — требовала ответа Катька.
— Не знаю.
— Ну, не про меня — про Аньку сочини что-нибудь.
— Сочиню, — ответил Илья. — До завтра.
Они стояли у калитки, растворённой с осени и забитой до верхней перекладинки снегом. Деревня была в вечернем затишье. Только тявкали кое-где собаки. А на ферме гудела доильная установка.