Своя игра
Шрифт:
— Я знаю, кто такой Леже, — проявил я эрудицию. — Две странные обнаженные женщины с веточкой под названием «Танец» — это его работа, верно?
— Прекрасно, да? — Керри восхищенно всплеснула руками. — Настоящий шедевр, сколько экспрессии.
Я что-то хрюкнул в ответ, пытаясь найти экспрессию и шедевральность в двух расплывчатых, словно срисованных с пластилиновой детской поделки фигурах. Потом все же не удержался и спросил:
— Скажите, я всегда хотел спросить у художника-авангардиста, но никогда не получалось: а просто кошечку или лошадку
Сюзет чуть толкнула меня локтем, но Керри не обиделась:
— Конечно! — она широко открыла светло-голубые глаза. — А как бы я еще закончила академию? Но классическое искусство отстало от жизни, люди, живущие в современном темпе, мыслят совсем другими образами. Бешеный темп жизни меняет мировоззрение, именно так возникли импрессионисты, то есть те, кто вместо предметов дает видеть впечатление, impression. Фернан Леже с другими кубистами пошел дальше, он словно встраивает весь окружающий мир в новые формы… — тут я понял, почему Рауль предпочитает ее молчащей, и даже пропустил мимо ушей изрядный кусок лекции, — цвета, настроение — все позволяет видеть мир не таким, какой он есть предметно, а в виде… ну, как бы тех ощущений, которые он нам дает.
Рауль подавил зевок и приложился к джину-и-тонику, но Сюзет вроде бы даже поощрительно улыбалась.
— Вы застали здесь большую выставку под покровительством Леже? — перебил я ее, потому что речь грозила сильно затянуться.
— Да, я как раз приехала с ней. Нет, не выставлялась, — сразу пояснила она, предупреждая возможный вопрос, который я на самом деле задавать не собирался. — Но выставлялись мои друзья.
— Я как-то встречал организатора выставки, гм… Роже… Роже Шаплен, кажется. Мельком.
— Очень приятный человек, но он трагически погиб в последний день. Слышали?
— Нет, а что случилось?
— Автомобильная катастрофа, насколько я знаю. Погиб он и еще один рабочий с выставки.
Все верно, власти предпочли реальность не афишировать, и даже в прессу ничего не просочилось о том, что произошло на вилле вице-губернатора. «Оазис» все же умеет скрывать свои секреты, и даже полиция не проболталась репортерам.
— Ужасная трагедия, — кивнул я, вызвав кривоватую усмешку у Рауля. — Мне он показался очень приятным человеком.
Вот очень подмывает расспросить ее о Жанин, но делать этого не стоит, тогда и до самой богатой наследницы из Франции может дойти информация обо мне. Надо бы Рауля попросить, пусть разок повернет Керри лицом к себе и поговорит, а дальше как хочет. Не знаю, зачем это мне сейчас, но есть некое ощущение того, что за спиной осталось… нечто. Может, опасность, а может, просто незавершенное дело. Все же я сам застрелил и Крауса, и Шаплена-Шиллера, так что это все может как-то аукнуться, боюсь. Пусть даже то, что произошло в доме Аллистера Бриггса, и хранится в тайне.
— Сюзет! — Керри явно осенило какой-то идеей, так резко она вскинулась. — Я хочу написать вас. В сценическом наряде.
— Меня? — Сюзет удивилась. — Зачем? А можно сначала
Умница моя. Это было первой моей мыслью предварительно показать ей шедевры Керри. Если они именно такие, как их описал Рауль, то не думаю, что Сюзет придет в восторг от подобной идеи.
5
К среде Иан загнал в склад краденый «олдсмобиль» — крупный серый седан с багажником и рядным восьмицилиндровым двигателем мощностью в сто лошадиных сил. И уже повесил на него фальшивые номера.
— Не сломается в самый неподходящий момент? — спросил я.
— Не, колеса почти новые, тридцать шестого года модель. Покрышки свежие, — он постучал ботинком по колесу, — движок работает как сраные часики. Я даже думаю его потом перепилить и перекрасить, сделать легальным.
— Продать?
— Не знаю. Пусть стоит на всякий случай. Или продать. Всякая сраная шпана такое любит.
Это да, основный рынок сбыта Иана — мелкие гангстеры, они меньше всего вопросов задают и сами знают, что им досталась за машина. Ребята покрупней краденые колеса уже не любят, на них можно погореть. Хотя машины Иана пока ездили без проблем, насколько я слышал, перебивать номера он умел.
— Пока точно пусть стоит, — пожал я плечами. — Ты костюм приготовил?
— Заехал вчера в «Блумингдейл», купил что-то в сраную полоску. И шляпу, не спрашивай! — не дал он мне продолжить. — Буду выглядеть как сраный гинни из Маленькой Италии.
Не уверен, что Иан так будет выглядеть, но ему за рулем сидеть, сойдет. Остальное на нас с Раулем.
— Чей он?
— Хозяин в «Золотом Американском» работает, так что не жалко, — Иан усмехнулся. — Страховку получит.
— Черт с ним. В общем, ждем сигнала, у нас тоже все готово. Ладно, я в офис, мы сегодня допоздна открыты.
Иан и так знал что я в офис, потому что мы выехали сюда вдвоем из дилерского гаража и он меня подвез. На «плимуте», разумеется, причем не «делюкс», а «бизнес», попроще и подешевле. Мы теперь все на «плимутах», ну, кроме меня. Когда я взял «додж», Иан не удержался, обвинил меня в желании изобразить из себя невесть что, а я тогда просто ценой соблазнился.
Он высадил меня прямо у двери и сам поехал дальше, на гаражную территорию, а я направился в офис.
— Дэн, что у нас?
— Две машины ушло, считай, — Дэн, сидящий с ногами на столе, выглядел довольным. — Одна моя и одна Ксавье.
Ксавье, невысокий молодой француз с набриолиненными волосами, одетый против всех законов местного климата в темный костюм, стоял у картотеки и копался в каких-то бумагах.
— Что ушло?
— Голубое «бизнес-купе», — повернулся ко мне он. — И Дэн подписал пикап.
Пикапы тоже скоро закончатся, надо еще брать. Но при этом, похоже, мы самое позднее к октябрю выберем годовую дилерскую квоту и дальше пойдут бонусы. Если, конечно, «Крайслер» их в последний момент не отменит, потому что продажи подскочили по всему рынку.