Священная битва за Москву

Рыбаченко Олег Павлович

Распорядитель Мюллер ответил:

– Русские! Только что захваченные с ближайших селений!

Фюрер продолжал надсаживаться:

– А почему молчат!

Мюллер честно ответил:

– Языки специальным ядом парализовало!

Геринг невнятно промычал:

– В следующий раз сделаешь, ну так чтобы говорили! Люблю слушать крепкий русский мат!

Джоконда-Виктория отсекла одному из парней русую с приятным юным лицом голову, двое других парней истекая кровью, упали на колени. Может даже не столько от трусости, сколько обессилев от ран и парализованные своей беспомощностью.

– Добей их! Порви пасти и разрежь на ленты!
– Крикнул озверевший Геринг.

Истинные арийки кивнули, и острейшие мечи обрушились на головы парней. Они вскрикнули и упали. Гладиаторши встали босыми, раскрасневшимися и этого еще более сексуальными ногами, на трупы поверженных парней и испустили клич:

– Хайль Геринг!

Фюрер-боров оскалился:

– Что же чудесно, даже замечательно! Убийство это то, что... Геринг хотел высказаться остроумнее, но с язык сорвалось лишь самое банальное, с возможных вариантов.
– Надо!
– А затем неожиданно достойная рифма.
– Оно звенит как серенада!

Томсон с широкой и довольной приятной улыбкой, заметил:

– Да красивые девушки, но одного боя мало.

Хитрый и всегда угадывающий настроение шефа Мюллер кивнул:

– Будет еще один бой! Вернее несколько! Мы капитально развлечем вас, о великий фюрер!

Геринг заносчиво, и рыча, ответил:

– Да меня развлечь это благое дело!

Мюллер с сочувствием сам себе кивнул:

– И очень трудное! Уж очень у вас тонкий вкус!

Геринг на это скромно возразил:

– Да не очень! Я люблю свинину, французские коньяки и вина, апельсины и зрелища!

Томсон - это богатырски сложенный министры правды, предложил:

– Может, посмотрим господа, что-то более разнообразное, чем поединки на мечах! А то надоела эта античность!

Мюллер скромно с лаконизмам, ответил:

–

Сейчас вы увидите что-то более разнообразное!

Из сортира, выволокли пьяного Кейтеля. Жирный фельдмаршал, похоже, тут изрядно обгадился, его облили дорогим французским одеколоном. По всему залу разнесся запах парфюмерии и кала.

Геринг как пузырь, надулся:

– Нет, это противно! Надо действовать аккуратнее! Короче говоря, вышвырните его оттуда!

Мюллер хитро подмигивая, поправил:

– Может отсюда!

Геринг еще громче кивнул:

– Да и отсюда!

Кейтеля фельдмаршала, что обгадился по самые гланды подхватили поволокли из зала. А тем временем в ледяном аквариуме сменились декорации. На арену вышла полуобнаженная девушка с трезубцем и сетью. Она была крупная, высокая, смуглая, явно арабского происхождения.

Снежок обжигал ее босые, огрубевшие ноги. Судя по всему - это была очень сильная девушка, которую неоднократно тренировали. Выйдя на ринг, она низко поклонилась кабану Герингу и его свите, произнеся по-английски, приветствие:

– Пусть славиться мой величайший господин!

Геринг, сильно причмокивая губами, согласился:

– Да я Герман, есть господин всего сущего!

Томсон, показывая свою образованность, ответил:

– Английский язык весьма мелодичный!

Геринг пискливо, словно баран, что режут, рявкнул:

– Как ржавая пила по дубу! Дерьмо, а не язык! Ведь недаром лучшие поэты всех времен и народов были немцы!

Мюллер сразу же кивнул:

– Да высший уровень германской культуры! Особенно в суровой военной прозе!

Геринг, еще хлебнув их хрустального фужеры коньяку, пропел:

– Чем славиться российская культура! Ну, скажем Сталин - многорук клыкаст! И с Лениным шершавая купюра! Им молотом с серпом заехать в глаз!

Свита зааплодировала, все хором стали подпевать и хвалить:

– Право и браво Герман! У вас потрясающее чувство ритма!

Герин даже стал, словно бегемот приплясывать: