Священная битва за Москву

Рыбаченко Олег Павлович

Геринг уже более мягким тоном похвалил арабскую девчонку:

– А она довольно ловкая!- И тут рыкнул.
– Но я не могу проиграть!

Шелленберг который, сильно нервничая и, сам умудрился принять на грудь лишнего, предложил:

– Перцу этой бабе в анальное отверстие!

Геринг охотно согласился:

–

Давно пора!

Лев снова прыгнул, ему удалось лапой сорвать со смуглой девчонки набедренную повязку, обнажив крепкие ягодицы. Фюрер провыл:

– Вот так лева молодец!

Девушка-воительница рассвирепела. Стыд придал её новые силы и меткость, и она ловко набросила сеть, и лев запутался в ней. Зверь отчаянно попытался распутаться, но запутывался еще больше. Его дерганье приобрели истеричный характер.

Геринг словно кликуша, провопил:

– Ну, ты и ловка дуреха! Так льву и надо!

Девушка-воительница со всего размаху попробовала пронзить своего противника трезубцем. Но острие было, причем вероятно такое оружие ей выдали специально, недостаточно острым, чтобы пробить толстую львиную шкуру. Зверь лишь получал царапины и ревел в ответ. Монстр даже попытался даже перемещаться ползками, волоча за собой по снегу сеть. Он рассчитывал добраться до настырной девчонки, которая окончательно утратила чувство страха, и даже несколько раз сильно двинул голой ногой в нос, вызвав легкое кровотечение.

На арене царил настоящий кошмар, но зато жестокая публика в восторге. Столько шума воспроизводил это зверинец. Тут даже присутствовал великий стратег армии США генерал пяти звезд Нимиц, но это никого не смущало и в первую очередь разумеет самого генерала.

Герингу естественно было очень весело:

– Ни и умора! Вот это я понимаю бой!

Шелленберг скалясь и восхищаясь, ответил:

– А храбрая чертовка!

Фюрер согласился:

– Очень храбрая!

Мюллер, у которого пробудилась совесть, предложил:

– Может бросить ей другой трезубец!

Геринг, глупо хлопая глазами, тряся тройным подбородком, спросил:

– А что этот так плох?!

Мюллер охотно, кивнул:

– Туповат! Комар нос не подточит!

Геринг уже, который сотый раз, отмахнулся:

– Нет! Я люблю наблюдать длительную агонию жертвы!

Мюллер тут с готовностью бравого солдата Швейка, ответил:

– Пускай помучится! У царя зверей и муки царские!

Девушка-воительница вертелась, продолжала отскакивать, и колоть льва, всаживая трезубец. Она вынуждена была все время перемещаться, так как холод кусал ее за босые пятки. И все же сделав несколько яростных выпадов, и лупясь с разных позиций в одну точку, она смогла серьезно зацепить льва. Полилась довольно густая и очень ядовитая на цвет кровь:

Геринг, широко раскрывая пасть, заметил:

– Вот она моя любовь к животным!

Миллер очень глупо захихикал, явно стараясь угодить шефу произнес:

– Может, высечем бабу!

Геринг жестко возразил:

– Не надо!

Мюллер спросил очень ехидно:

– Почему великий?

Наконец и Геринг проявил милосердие и благородство:

– Потому что она храбрая!

Девушка-воительница продолжала прыгать, ее ноженьки уже стали синеть от холода, тело содрогалось.

Шелленберг как знаток расовых теорий, заметил:

– Образцовый экземпляр арабской культуры!

Геринг, глупо хлопая глазами, спросил:

– Арабской?

Глава тайной полиции гордо подтвердил:

– Да мой повелитель!

Гитлер сказал очень сильно, словно горилла кривясь:

– А мне нравятся арабы! Их религия не такая тупая и пацифистская как христианство.

Шелленберг охотно и с поклоном согласился:

– Верно, она обещает рай воину Аллаха.

Геринг хрустнул о стол бокал:

<