Священная Римская империя. Эпоха становления

Флекенштейн Йозеф

Глава 14

КРИЗИС ИМПЕРИИ ПРИ OTTOHE II: САМОУТВЕРЖДЕНИЕ НА СЕВЕРЕ, ОБРАЩЕНИЕ К ЮГУ И ОБОРОНА ОТ САРАЦИН

Оттону II едва исполнилось 18 лет, когда умер его отец, и лишь десять лет ему довелось править — срок, безусловно, недостаточный для властителя, ставившего перед собой великие задачи, но достаточный для того, чтобы суметь выявить, по крайней мере, те принципы, которые были характерны для его политики.

Сын Оттона Великого был натурой честной, с высоким представлением о своем долге государя. Соответствующие этому долгу задачи он пытался разрешать со всей серьезностью и самоотверженностью, но не обладал силой и уверенностью, присущими его отцу. Можно отчетливо проследить, как легко подпадал он под чужое влияние. Так, в первые годы своего правления он руководствовался мнением прежде всего своей матери Адельгейды и своего двоюродного брата Генриха Сварливого, герцога Баварского, который, как довольно скоро обнаружилось, не был таким уж бескорыстным советчиком юного правителя.

Оттон II не остался безучастным, когда в начале 974 года возникли первые внутриполитические проблемы.

Причиной их послужило то, что группа южногерманской знати после смерти епископа Удальриха Аугсбургского, одного из самых верных сторонников Оттона Великого, без согласия императора приобрела епископство для одного из внуков Лиутпольдинга Арнульфа и двоюродного брата Генриха Сварливого. Однако Оттон разгадал эту интригу, и когда в 973 году после смерти герцога Бурхарда III осталось вакантным также герцогство Швабия, он при улаживании вопросов наследования повернул оружие противника против него самого. Швабия была передана им не под регентство Хадвиги, вдовы герцога и сестры Генриха Сварливого, а в качестве лена своему собственному племяннику Оттону, сыну прежнего герцога Людольфа. Поворот был очевидным и решительным. После возвращения Хадвиги обратно в Хоэнтвиль Генрих Сварливый, получив к тому же отказ Оттона II на свои притязания по поводу баварской Северной марки, вступил в контакты с князьями Богемии и Польши, задавшись целью свергнуть императора. Однако Оттон опередил его и призвал Генриха вместе со сторонниками на свой суд. Генрих был взят под стражу в Ингельхейме, однако в начале 976 года сумел бежать и устроить новый мятеж, правда, и на этот раз безуспешно. Когда он из-за этой неудачи в 976 году бежал в Богемию, герцогство Бавария было у него отнято и также передано Оттону Швабскому.

В то же время Оттон II использовал этот удобный случай и для перераспределения земель на немецком юго-востоке, которое казалось необходимым вследствие разрушения старых каролингских марок венгерскими нашествиями. Поэтому баварская Восточная марка была реорганизована и передана восточнофранконскому Бабенбергу Лиутпольду. Тем самым род Бабенбергов оказался вовлечен в решение масштабных будущих задач на юго-востоке. Одновременно было создано новое герцогство Каринтия, переданное Лиутпольдингу Генриху, которому были подчинены также итальянские маркграфства Верона и Аквилея. С этими преобразованиями началась и новая колонизация, поддержанная епископствами Пассауским, Регенсбургским и Зальцбургским и крупными баварскими монастырями. Епископ Пильгрим Пассауский в своем не чуравшемся подлога, но безуспешном стремлении приобрести для собственного епископства архиепископский статус распространил миссионерскую деятельность вплоть до Венгрии.

Однако самой Германии эти преобразования не принесли спокойствия. Действуя из Богемии, Генрих Сварливый прилагал все усилия для того, чтобы получить обратно свое герцогство, и в 977 году, после двух безрезультатных военных походов Оттона II на Богемию, снова поднял мятеж в союзе с недавно воцарившимся герцогом Генрихом Каринтийским и епископом Генрихом Аугсбургским. Только в 978 году после тяжелой борьбы император, власть которого на юго-востоке на сей раз подверглась серьезной угрозе, смог подавить это выступление. В результате силы заговорщиков были сломлены: решением императорского суда они были отправлены в заключение. Генрих Каринтийский потерял свое герцогство, которое перешло к Салию Оттону, сыну Конрада Рыжего и императорской дочери Лиутгарды, так что теперь два внука Оттона Великого, носившие то же имя, управляли тремя южногерманскими герцогствами. Эти перемены, очень существенно способствовавшие укреплению императорской власти, повлекли за собой изменения и в ближайшем окружении Оттона II. Императрица-мать Адельгейда потеряла свое прежнее влияние, уступив место Феофано. Вместе с супругой императора приобрели растущее значение в качестве его советников и помощников архиепископ Виллигиз Майнцский и его преемник на посту канцлера епископ Хильдебальд Вормсский. Болеслав Богемский вновь признал сюзеренитет императора.

Уже в начале внутригерманской борьбы Оттон II вынужден был одновременно защищаться и от внешнего вторжения со стороны датского короля Харальда Синезубого. Харальд, лишь в 965 году обращенный в христианство, поддерживал хорошие отношения с Оттоном Великим. Однако после смерти Оттона он, ничтоже сумняшеся, в союзе с норвежским ярлом Хаконом вторгся в Нордальбингию. Поскольку Хакон скоро повернул назад, Оттон осенью 974 года легко справился с обороной. Атаки на Даневерк^{13} вблизи Хайтхабу и возведения немецкого бурга под Шлезвигом оказалось достаточно для того, чтобы на ближайшее время сохранить за землями вплоть до реки Шлей статус подвластной Германии области и повторно обязать Харальда выплачивать дань с этой территории. Правда, и укрепление, и дань вскоре снова оказались потеряны.

В Лотарингии с 974 года также возобновились беспорядки, коренившиеся в старой борьбе партий внутри лотарингской знати. Оттон Великий и прежде всего Бруно Кёльнский в свое время обуздали ее посредством усиления той группы знати, которая была верна империи. Однако эта партийная борьба тотчас проявилась вновь, не ощутив прежнего воздействия сдерживавшей ее вышестоящей власти. Волна беспорядков нарастала в первую очередь в Нижней Лотарингии, которая после смерти Бруно в 965 году оставалась без герцога. Они становились столь опасными, что Оттон II уже в 974 году был вынужден принять решительные меры. Однако он не сумел схватить подлинных нарушителей спокойствия, членов семьи Регинаров. В конце концов он попытался устранить смуту тем, что в 977 году вернул прежде изгнанным Регинарам их фамильные владения и сделал герцогом Нижней Лотарингии Каролинга Карла, рассорившегося со своим братом, королем Лотарем Французским. Это было весьма необычной попыткой решения вопроса, в результате которой

член западнофранкско-французского королевского дома получил приграничное немецкое герцогство. Впрочем, он был тем самым Каролингом, чей сын и наследник Оттон оказался последним представителем некогда столь могущественного рода, незаметно угасшего на немецкой земле в 1012 году. Попытка не принесла желаемого успеха. Напротив, передав Нижнюю Лотарингию в лен Карлу, император нажил себе врага в лице французского короля, брата Карла. Гроза разразилась в июне 978 года, когда король Лотарь неожиданно вторгся в Лотарингию и захватил императорскую резиденцию Ахен, причем ничего не подозревавший Оттон II чуть не попал ему в руки, ускользнув в самый последний момент. Как сообщает хронист Рихер (Ришер) Реймсский, французские воины тогда повернули к востоку смотрящего на запад орла, которого Карл Великий поместил некогда на коньке крыши ахенского пфальца. Тем самым они желали показать, что дворец теперь принадлежит Франции. Оттон II ответил на нападение короля Лотаря уже в 978 году, предприняв поход возмездия на Францию, который довел немецкую армию до Парижа. Однако взять город не удалось, так как герцог Гуго Французский, могущественный магнат и старый соперник каролингского короля и его предшественников, в минуту опасности объединился со своим государем. В результате Оттон уже в ноябре 978 года дал приказ к отходу. Своим походом он достиг столь же немногого, как и король Лотарь своей предыдущей акцией. Властные отношения оставались неизменными, и логичным итогом стало то, что оба правителя на встрече в Маргуте при Иво в мае 980 года договорились о сохранении статус-кво, включая отказ короля Лотаря от Лотарингии.

Целых семь лет Оттон II был вынужден вести борьбу за самоутверждение в Баварии, а также на северной и западной границах своей империи. В конечном счете он повсюду упрочил властный статус, завоеванный его отцом, в том числе и на востоке, где Оттон в 979 году в результате военного похода закрепил зависимое положение славян, проживавших между Эльбой и Одером, и, кроме того, надежнее подчинил империи Мешко Польского.

Только после этих семи лет отстаивания своей власти Оттон II приступил к проведению собственной политики, и эта политика сразу же привела его в Италию, которая очаровывала и влекла его гораздо сильнее, чем его отца. Начало предпринятого им в октябре 980 года итальянского похода казалось пока еще абсолютно традиционным: снова прозвучал призыв о помощи со стороны папы, который дал ему внешний повод к походу, и в Верхней Италии Оттон тоже подчеркнуто продолжал политику своего отца. В результате он снова, при посредничестве аббата Майолуса (Майёля) Клюнийского, помирился со своей матерью Адельгейдой, чтобы воспользоваться ее авторитетом и помощью в хорошо известном ей «regnum Italiae». Совершенно в духе своего отца он после этого снова вернул в Рим избранного с согласия королевского двора папу Бенедикта VII (974–983), который был изгнан римской городской партией во главе с Кресценциями, и вынудил их ставленника антипапу^{14} бежать в Византию.

Между тем новый военный поход продемонстрировал, что среди политических дел императора заботят и вопросы образования. В то время как его отец, также введя в сферу своего двора образование и искусство, доверил попечение над ними своему брату-священнику Бруно Кёльнскому, Оттон II (и тем более его супруга Феофано) сам был высокообразован и лично интересовался духовными проблемами своего времени. В январе 981 года, еще по пути в Рим и Равенну, он устроил диспут между «саксонским Цицероном», капелланом Отриком, который прежде был учителем Магдебургской соборной школы, и знаменитым Гербертом Орильякским о «подразделении философии», то есть о структуре всего научного знания. Победителем из диспута вышел Герберт. Незадолго до этого Оттон ввел в свое окружение и Герберта, и ученого французского аббата Адсо из Монтье-ан-Дер, автора сочинения об Антихристе и провозвестника эсхатологической миссии Римской империи. Следовательно, их мысли были близки Оттону, к тому же и Феофано способствовала тому, что его рано начала занимать идея Римской империи. Эта идея воплотилась в большую политику.

В этой сфере он превзошел Оттона Великого, и идея Римской империи также сыграла в том свою роль. Сначала решающее значение приобрела цель завоевать Южную Италию, подвергавшуюся с 976 года набегам сицилийских сарацин, и тем самым подчинить своей власти уже всю Италию целиком. Достижение этой цели предполагало изгнание арабов и одновременную ликвидацию византийских позиций в Южной Италии. Оттон II последовательно стремился к этому и стал еще более решительным, когда смена императора в Византии в 976 году вызвала ухудшение германо-византийских отношений. Поворот в изменении отношения Оттона к Византии демонстративно проявился в новом императорском титуле «Romanorum imperator augustus» («августейший император римлян»), который он использовал с 982 года, чтобы тем самым недвусмысленно показать, что именно он, а не византийский василевс является легитимным преемником цезарей.

Поход, который должен был закончиться изгнанием сарацин и завоеванием оставшихся византийских территорий в Южной Италии, был запланирован на 981 год, но отложен, так как сильнейший соратник императора князь Пандульф «Железноголовый» Капуанский в марте 981 года умер. Его смерть потребовала подготовить кампанию заново, так что в итоге к ней приступили только в начале 982 года. Сначала удалось захватить византийскую Апулию, и когда войско императора вторглось после этого в Калабрию и 13 июля возле Кап Колонне, южнее Котроне, наткнулось на арабов, победа казалась уже начертанной на императорском знамени: главное войско сарацинов было разгромлено, а его вождь, эмир Абул-Касим, погиб. Но в этот момент на захваченных врасплох немцев обрушился еще один сильный отряд сарацин и наголову их разбил. Потери были катастрофическими, сам император смог спастись только благодаря бегству на греческом корабле, который он, оставшись неузнанным, покинул в Россано.