Священник
Шрифт:
Некоторые откровенно смеялись.
Аарон чувствовал, что еще немного и он взорвется.
— Покажи им, Моисей! Дай им знамение!
Моисей бросил посох наземь, и тот превратился в огромную кобру. Стоявшие вблизи с криками разбежались. Моисей нагнулся, протянул руку и схватил змею за хвост: она тут же опять стала посохом. Притихшие люди осторожно начали подходить ближе.
— Есть и другие знамения! Покажи им, Моисей.
Моисей положил руку за пазуху и сразу же вынул. И вот, рука побелела от проказы. Раскрыв рты от удивления, люди отпрянули назад. Тогда он снова положил руку за пазуху и тут же вынул. Рука опять стала чистой,
Дотрагиваться посохом до воды Нила и превращать ее в кровь Моисею не пришлось. Народ уже радостно восклицал:
— Моисей! Моисей!
Не выпуская посох, Аарон поднял руки и воскликнул:
— Хвала Богу, услышавшему наши молитвы об избавлении! Вся слава Богу Авраама, Исаака и Иакова!
Народ вторил ему. Упав на колени, они низко кланялись и прославляли Бога.
Когда же израильских старейшин попросили пойти к фараону, они отказались. Аарон и Моисей должны были идти одни.
Пока они шли по городу фараона Фивы, Аарон чувствовал, как с каждым шагом он становится все меньше и слабее. У него никогда не было причин приходить сюда, в эту стремительную суету рынков и запруженных улиц, расположенных в тени огромных каменных зданий, в которых жили фараон, его советники и боги Египта. Всю свою жизнь Аарон провел в земле Гесем: здесь он работал на начальников и старался выжить, собирая урожай и держа овец и коз. Кто он такой и почему решил, что сможет предстать перед великим правителем и произносить слова вместо Моисея? Все говорили, что даже в детстве Рамсес, как и его предшественники, был высокомерным и жестоким. Кто осмелится противоречить правящему богу всего Египта? Особенно такой восьмидесятитрехлетний старик, как он, да его младший брат восьмидесяти лет от роду!
— Я ПОСЫЛАЮ ТЕБЯ К ФАРАОНУ. ТЫ ВЫВЕДЕШЬ МОЙ НАРОД, ИЗРАИЛЬ, ИЗ ЕГИПТА.
«Господь дай мне смелости, — молился про себя Аарон. — Ты сказал, что я буду говорить вместо Моисея, но я вижу вокруг только врагов, только богатство и силу, куда бы я ни посмотрел. О, Боже, Моисей и я в этом городе как крошечные букашки, которые решили явиться ко двору великого царя. Фараону ничего не стоит раздавить нас! Как я могу ободрять Моисея, когда мне самому не хватает смелости?»
Он чувствовал горький запах пота Моисея. Это был запах ужаса. Перед тем как предстать перед своим народом, его брат из-за страха почти не спал ночь. Теперь они были в городе с многотысячным населением, гигантскими зданиями и огромными, величественными статуями фараона и египетских богов. Они пришли, чтобы говорить с фараоном!
— Ты знаешь, куда идти? — спросил Аарон.
— Мы почти пришли, — ответил Моисей и не произнес больше ни слова.
Аарон хотел подбодрить его, но как, если он сам боролся с давившим на него страхом? «О, Боже, смогу ли я говорить, когда мой брат, который знает куда больше меня, дрожит рядом со мной, как надломленный тростник? Господи, не позволь никому сломить его. Что бы ни случилось, дай мне сил говорить и твердости выстоять».
Он почувствовал запах ладана и фимиама и вспомнил, как Моисей рассказывал об огне, который горел, но не сжигал куст, и о том, как величественный Голос заговорил с братом прямо из пламени. Аарон вспомнил этот Голос. Страх стал улетучиваться. Разве посох
И все же…
Аарон посмотрел вверх на громадные здания с массивными колоннами и подумал, как же сильны те, кто их задумал и построил.
Моисей остановился перед огромными каменными воротами. На обеих створках были высечены дикие животные, каждое из них раз в двадцать выше Аарона — они стояли на страже.
«О, Господи, я просто человек. Я верю. Правда! Избавь меня от сомнений!»
Аарон старался не смотреть по сторонам, пока они шли к величественному зданию, где был престол фараона. Аарон заговорил с одним из стражников, и их проводили внутрь. Гул множества голосов разносился среди громадных колонн, подобно жужжанию пчел. Стены и потолки были разрисованы яркими картинами из жизни египетских богов. Люди глазели на него и Моисея, морщились от отвращения и сторонились, перешептываясь.
Аарон так крепко держался за свой посох, что ладонь стала мокрой. Его длинное одеяние, подпоясанное плетеным ремнем, и запылившаяся с дороги тканая накидка на голове, сразу бросались в глаза. Среди мужчин, облаченных в короткие, подогнанные по фигуре, туники и искусной работы парики, они с братом выглядели нелепо. На других египтянах были длинные тупики, узорчатые одежды и золотые амулеты. Такое богатство! Такая красота! Аарон никогда не мог даже представить себе ничего подобного.
Когда же он увидел восседающего на троне фараона, а по обе стороны от него две огромные статуи Осириса и Исиды, он мог только изумленно взирать на величие этого человека. Все вокруг провозглашало его силу и богатство. Властелин презрительно взглянул на Аарона и Моисея и что-то сказал своему стражнику. Тот выпрямился и произнес:
— Зачем вы явились к могущественному фараону?
Моисей, дрожа, потупил взор и не произнес ни слова.
Аарон услышал чей-то шепот:
— Что здесь делают эти старые вонючие еврейские рабы?
От этого оскорбления кровь прилила к его щекам. Он выступил вперед, снимая с головы покрывало.
— Вот, что говорит Господь, Бог Израиля: «Отпусти сынов Моих, чтобы они совершили Мне служение в пустыне».
Фараон рассмеялся:
— И это все? — его смех подхватили остальные. — Взгляните на этих двух старых рабов, стоящих предо мной и требующих, чтобы я отпустил их народ, — свита хохотала. Фараон сделал движение рукой, словно отмахивался от назойливой мухи. — И кто такой Господь, чтоб я послушал Его голос и отпустил Израиля? Отпустить вас? Почему я должен это делать? А кто будет выполнять работу, для которой все вы были рождены? — он сухо усмехнулся. — Я не знаю Господа и Израиля не отпущу.
Аарон чувствовал, как в нем нарастает гнев.
— Бог евреев призвал нас, — провозгласил он. — Отпусти нас в пустыню на три дня пути принести жертву Господу, Богу нашему. Если мы не сделаем этого, Он поразит нас язвой или мечом.
— Ну и что мне смерть нескольких рабов? Евреи плодятся как кролики. Умерших от чумы заменяют другие, — советники и гости хохотали, пока фараон продолжал издеваться.
Лицо Аарона раскраснелось, сердце стучало, как молот.
Он смотрел прямо на фараона, и глаза правителя сузились.