Священный любовник
Шрифт:
Боже, он ненавидел и любил это, они оба пытались занять позицию власти, оба приходили в бешенство от уступок, на которые должны были идти. Ее живьем снедало то, что она видела, как он мастурбировал, а он презирал то, что делал с ее телом, и она не желала говорить, почему опоздала на две ночи, но знала, что придется, если захочет кончить…
И так далее по кругу этой карусели.
— Скажи мне, — прорычал он.
— Твой дядя становится сильнее.
— Да ладно. — Он вознаградил ее быстрым, злобным толчком,
— Две ночи назад… — дыхание вылетело из ее рта, когда позвоночник изогнулся, чтобы принять его наиболее глубоко. — Он был коронован.
Рив сбился с ритма. Дерьмо. Смена власти — это плохо. Симпаты могли быть привязаны к колонии, изолированы от реального мира, но любая политическая нестабильность угрожала тому маленькому драгоценному контролю, который вампиры имели над ними.
— Ты нужен нам, — сказала она, протянув руки за себя и вонзив ногти в его зад. — Сделать то, в чем ты хорош.
Ни за что, вашу мать.
Он убил достаточно родственников.
Она посмотрела через плечо, и скорпион в ее ухе жестко уставился на него, задвигал веретенообразными ножками, пытаясь дотянуться до него.
— Я дала тебе причину. Так что примись за дело.
Рив поместил свои мозги под строгую изоляцию, сосредоточившись на изображении пляжа, и позволил своему телу закончить работу. Во время его погружающегося ритма, Принцесса кончила, ее тело обхватило его в серии пульсаций, словно кулак, сжимающий в тисках его пенис.
Поэтому его член цеплялся за нее, наполняя ее.
Он вышел из нее, как только смог, и начал свое падение в ад. Он уже чувствовал воздействие яда от ее треклятой сетки. Покалывание распространилось по всему телу, нервные окончания его кожи время от времени мигали в приступах боли. И станет еще хуже.
Принцесса выпрямилась и подошла к платью. Из потайного кармана она достала длинный кусок красного атласа и, не отрывая от него взгляда, обмотала его между ног и завязала серией аккуратный бантов.
Ее рубиновые глаза сияли от удовлетворения, когда она убедилась, что ни единая его капля не выскользнула из нее.
Рив ненавидел это, и Принцесса это знала, вот почему она не возражала, когда он быстро выходил из нее. Она прекрасно понимала, что он хотел запихнуть ее в отбеливающий раствор и заставить мыться до тех пор, пока остатки секса не исчезнут из нее, будто их там вообще не было.
— Где моя десятина? — спросила она, натягивая платье.
Его зрение раздвоилось от яда, когда он подошел к пиджаку и вынул маленький вельветовый мешок. Он кинул его, а она поймала.
Внутри лежало двести пятьдесят тысяч долларов рубинами. Готовыми к огранке.
— Ты должен вернуться домой.
Он слишком устал, чтобы играть в эти игры.
— Эта колония — не мой дом.
— Ошибаешься. Сильно ошибаешься. Но ты вернешься. Гарантирую
Рив обмяк, положив ладони на стену хижины, когда зловещая волна истощения прокатилась по нему.
Когда открылась дверь, он выпрямился и подобрал штаны. Трэз ничего не сказал, просто вошел внутрь и помог принять устойчивое положение.
Риву было плохо и станет еще хуже, но оделся он самостоятельно. Это было важно для него. Он всегда одевался сам.
Когда пиджак вернулся на должное место, галстук обвил его шею, а трость оказалась в руке, его лучший друг и телохранитель поднял его на руки и словно ребенка понес к машине.
Глава 36
Человеческий стресс, словно гелий в воздушном шаре. Избыток давления, всякого дерьма и плохих новостей… и вечеринка по случаю дня рождения летит под откос.
Фьюри снова открыл свою прикроватную тумбочку, хотя только что в нее заглядывал.
— Дерьмо.
Где, черт возьми, весь его красный дымок?
Он достал почти пустой пакетик из нагрудного кармана. Едва ли хватит даже на один тонюсенький косяк. А, значит, ему бы лучше бежать сломя голову в «ЗироСам», прежде чем Преподобный закроет клуб.
Фьюри натянул легкий пиджак, чтобы по возвращении назад было куда спрятать полный мешочек, затем сбежал по парадной лестнице. Когда он достиг вестибюля, голова ожила и скорчилась от боли, заполненная Десятью Основными Причинами, приведенными колдуном, по которым Фьюри, сын Агони — Полный Мудак:
Номер десять: умудрился вышвырнуть себя из Братства. Номер девять: Наркоман. Номер восемь: ругается с близнецом, беременная шеллан которого в плохом состоянии. Номер семь: Наркоман. Номер шесть: плюет на женщину, с которой хочет быть, прогоняя ее прочь. Номер пять: врет ей, чтобы скрыть свою зависимость от наркотиков.
Или это тоже подпадает под номера девять и семь?
Номер четыре: подвел своих родителей. Номер три: Наркоман. Номер два: влюбился в вышеупомянутую, изгнанную им же женщину…
Черт.
Черт.
Черт.
Он влюбился в Кормию? Как? Когда?
Колдун заглянул в его голову. Да к черту это, напарник. Закончи список. Давай же. Окей… думаю, номером один пойдет «наркоман», не так ли?
— Куда ты собрался? — раздались сверху слова Рофа, звучащие, словно голос совести, и Фьюри замер, положив руку на дверную ручку.
— Куда? — спросил король.
Никуда конкретно, не оборачиваясь, подумал Фьюри. Просто схожу с ума.