Священный любовник

Уорд Дж. Р.

Он придержал дверь открытой.

— Пойдем, покажу наш тренировочный центр.

Она вышла из кабинета вслед за ним, и Фьюри показал ей помещения, рассказывая о том, что происходило в тренажерном зале, комнате с оборудованием и кабинете физической терапии, а также на полигоне. Ей было интересно, но большую часть времени она молчала. У него возникло ощущение, что она хотела что-то сказать ему.

Он мог догадаться, что это было.

Она возвращается на Другую Сторону.

Он остановился у раздевалки.

— Здесь парни

моются и переодеваются. Классы располагаются чуть дальше.

Боже, он не хотел, чтобы она уходила. Но что еще, черт возьми, она могла сделать? Он не оставил ей здесь никакой роли.

У тебя здесь нет никакой роли, указал колдун.

— Давай, я покажу тебе классную комнату, — сказал он, чтобы продлить экскурсию.

Он повел ее в свой класс, чувствуя необычную гордость, показывая ей место, где он работает.

Работал.

— Что это такое? — спросила она, указывая на классную доску, которая была разрисована различными фигурами.

— О… точно… — Он подошел к ней и, взяв ластик, быстро очистил поверхность от схемы бомбы, взорвавшейся в центре города.

Она скрестила руки на груди, обнимая себя, а не в качестве защитного жеста.

— Ты думаешь, я не знаю, чем занимается братство?

— Это не значит, что я хочу напоминать тебе об этом.

— Ты собираешься вернуться в братство?

Он застыл, подумав, что должно быть, ей рассказала Бэлла.

— Я не знал, что ты слышала о моем уходе.

— Извини, это не мое дело…

— Нет, все нормально… и да, дни моих сражений подошли к концу. — Посмотрев через плечо, он был поражен тем, как идеально она выглядела, скрестив руки, прислонившись к одному из столов, за которым сидели ученики. — Эм… можно нарисовать тебя?

Она покраснела.

— Думаю… ну, как хочешь. Что я должна делать?

— Просто оставайся там, где стоишь. — Он положил ластик на место и взял кусочек мела. — Хотя, ты не могла бы распустить волосы?

Когда она не ответила, он посмотрел на нее и удивился, обнаружив, как ее руки вытаскивают из волос золотые шпильки. Одна за другой белокурые пряди упали вниз, обрамляя ее лицо, шею и плечи.

Она сияла даже под тусклым освещением флуоресцентных ламп.

— Сядь на стол, — сказал он хриплым голосом. — Пожалуйста.

Она сделала, как он просил, и положила ногу на ногу… и, черт возьми, полы мантии разошлись, обнажая ноги. Когда она попыталась прикрыться, он прошептал:

— Оставь так.

Ее руки замерли, потом переместились обратно на стол, поддерживая тело.

— Так нормально?

— Не двигайся.

Рисуя ее, Фьюри не торопился, мел стал словно продолжением его рук, которые касались ее тела, задерживаясь на шее и полной груди, изгибе бедер, длинных и гладких ногах. Он занимался с ней любовью, перенося ее изображение на классную доску. Был слышен только скрип мела.

А может, это было его дыхание?

— Ты очень талантлив, —

в какой-то момент сказала она.

Он был слишком занят, жадно поедая ее взглядом, чтобы ответить, и чересчур озабочен своими представлениями о том, что бы сделал с ней, закончив рисунок.

Прошла целая вечность, которая длилась всего мгновенье, когда он сделал шаг назад, оценивая свою работу. Совершенство. Это была Кормия, но чуть больше… и был в композиции некий сексуальный подтекст, заметный даже ей. Он не хотел шокировать девушку, но не смог изменить этого аспекта своей работы. Он проглядывался в каждой линии ее тела, позе и лице. Она была идеалом женской сексуальности. По крайней мере, для него.

— Готово, — хрипло сказал он.

— Я… такая?

— Такой тебя вижу я.

Наступила длинная пауза. Затем она изумленно сказала:

— Ты считаешь, что я красивая?

Он всмотрелся в нарисованные им черты.

— Да. Считаю. — Молчание лишь отдалило их, заставляя Фьюри почувствовать себя неловко. — Ну, сейчас… — сказал он. — Мы не можем оставить доску в таком виде…

— Пожалуйста! Нет! — Воскликнула она, протягивая руку. — Позволь посмотреть еще немного. Пожалуйста.

Окей. Хорошо. Все, что она пожелает. Черт, в эту секунду она могла приказать его сердцу перестать биться, и орган бы радостно подчинился команде. Кормия стала его контрольной вышкой, хозяйкой его тела, и он сделает все, что она скажет. Не задавая лишних вопросов. Не беспокоясь о смысле.

В глубине души он понимал, что все это характеризовало связанного мужчину: твоя женщина управляла тобой, и с этим ничего не поделать. Но, он же не мог связаться с ней. Ведь так?

— Рисунок такой красивый, — сказала она, не отрывая зеленых глаз от доски.

Он повернулся к ней.

— Это — ты, Кормия. Ты — такая.

Ее взгляд вспыхнул, и потом, будто она почувствовала себя неловко, ее руки опустились на разрез своей мантии, запахивая его.

— Пожалуйста, не надо, — прошептал он, повторяя ее слова. — Позволь посмотреть еще немного. Пожалуйста.

Между ними зародилось напряжение, оно буквально гремело в воздухе.

— Прости, — сказал он, злясь на себя. — Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя…

Она расслабила руки и эта роскошная белая ткань распахнулась с таким послушанием, что захотелось похлопать тряпку по голове и бросить косточку.

— Твой запах так силен, — сказала она низким голосом.

— Да. — Он отложил мелок в сторону и глубоко вдохнул, ощущая аромат жасмина. — Как и твой.

— Ты хочешь поцеловать меня, не так ли?

Он кивнул.

— Да. Хочу.

— Ты расправил свою рубашку. Зачем?

— Я возбужден. С той самой секунды, как ты вошла в кабинет.

Услышав это, она зашипела, ее глаза опустились вниз по его груди, прямо к бедрам. Когда ее губы приоткрылись, он знал наверняка, о чем она думала: о том, как он кончал в ее руке.