Священный роман
Шрифт:
Мой собственный духовный путь со Христом «начался» (позже я узнал, что начало было положено задолго до моего рождения), когда одним будничным утром я произнес от всего сердца свою первую со времен детства молитву к Богу. Это было утро после еще одной ночи поисков чего-то или кого-то; поисков в барах, ночных клубах, просто за рулем машины под музыку, чаще всего не без помощи алкоголя или наркотиков, которые поддерживали надежду что-то найти. Моя работа заключалась в установке труб в канализационных колодцах. Мужчины, с которыми я работал, держались лишь благодаря цинизму, заменявшему для них в дневные часы алкоголь и наркотики. По утрам, в четыре часа, мы отпускали плоские шутки в адрес друг друга, погрузившись в канализационный люк по самую грудь; опускаться ниже уже было некуда, путь
Однажды утром, практически без моего позволения, сердце взмолилось из самой своей глубины: «Господь, помоги мне, пожалуйста, потому что я заблудилось». И Господь ответил со всей щедростью в те годы «первой любви». Я начал читать Библию, и она ожила в моих руках и в моем сердце. Ко мне в гости как-то зашел приятель, с которым я познакомился еще в старших классах, и рассказал, что он «стал христианином». Он пригласил меня вместе с ним посещать библейские занятия в Филадельфийском колледже, где я с радостью и нетерпением впитывал как губка все, чему меня учили. Вечерами мы с Ральфом ходили слушать проповеди или просто выбирались вместе пообедать и поговорить о Боге, жизни, девушках и будущей жизни, которая, как мы были уверены, будет богата событиями. Той осенью я отправился отдыхать в горы Пенсильвании и встретил длинноволосую девушку, чье сердце принадлежало Господу. Мы часами сидели и говорили о наших личных стремлениях и страхах. Мы даже молились вместе вслух, что было для меня чем-то совершенно новым.
Однако «стать христианином» не означало решить все проблемы, связанные с выпущенными Стрелами, как я вскоре понял. Мои по-прежнему сидели глубоко и не позволяли зажить саднящим ранам. В результате мои мысли, поступки и взаимоотношения в те годы были крайне противоречивыми. Однажды по просьбе моей тогдашней невесты я просидел пять часов на берегу озера, пытаясь разрешить сомнения, которые были у меня по поводу свадьбы. К концу дня я не продвинулся ни на йоту. В то время в моей жизни не было никого, кто мог бы помочь мне разобраться в противоречиях, причиной которых были посланные Стрелы. Никого, кто смог бы эти противоречия (ведь послания такие разные — Романтика и Стрелы) примирить и найти какое-то решение, позволяющее сердцу открыться навстречу близости, которую несла с собой Романтика. Поэтому я самостоятельно вершил свою судьбу и уничтожил одно, чтобы взять под контроль другое. Я разорвал помолвку и отказался от тайны Романтики, выбрав то, что было более или менее предсказуемо — одиночество.
Я позволил себе еще один роман с другой девушкой — Джинни, которая в конце концов стала моей женой, когда мне было двадцать восемь, но боль от Стрел не утихала, и я прожил еще несколько лет в прежнем неведении относительно противоречивого характера посланий, которые боролись за мою душу. Старые, знакомые чувства начали давать о себе знать из отдаленных уголков моего сердца; одиночество, пустота, какая-то боль и тоска по чему-то или кому-то неопределенному. Переменчивые чувства захлестывали меня, но я заглушал их и с еще большей страстью отдавался христианскому служению. Я начал вести занятия по профориентации при церкви, работал с детьми старших классов. Джинни тоже была учительницей, и наши летние каникулы мы проводили в миссиях Мексики и Доминиканской Республики, занимаясь с подростками. Я даже принимал участие в странном христианском мероприятии, называемом «обед с сюрпризом», когда каждый приносил что-то из дома — от салатов до компотов — и получал (в свою тарелку) то, что ему достанется.
В этом не было ничего плохого, но какая-то часть меня отказывалась исцеляться, или освобождаться, как бы это ни называть — мое сердце постоянно било тревогу. И так как я никогда особо не задавался большим количеством вопросов (по крайней мере правильных вопросов) о том, что я чувствую или думаю, то прожил те годы в паутине фантазий, оторванных от реальности, вызванных к жизни агностицизмом и смирением. Я плыл по течению, источником которого был ряд событий и обстоятельств, казавшихся мне абсолютно непостижимыми. Я пришел к той же мысли, что и Форест Гамп, когда он стоял перед могилой Дженни — любви всей его жизни. «Я не знаю, есть ли у каждого своя судьба или мы лишь плывем
Многие из тех, кто читает мою историю, могут соотнести ее со своей собственной, вызывающей чувства чем-то похожие на мои, даже если внешне она развивалась и по-другому. Ощущение, что мы лишь часть какой-то более великой истории, путешествия, которое имеет своей целью христианскую жизнь, начинает снова появляться после тех лет «первой любви» к Богу, несмотря на все наши попытки заглушить его. Вместо большого любовного романа с Богом, ваша жизнь начинает все больше напоминать серию повторяющихся событий, как будто вы читаете одну и ту же главу или переписываете роман снова и снова. Приверженность традиционному христианству, которому мы стараемся следовать, выраженная словами «верить и вести себя соответственно», недостаточна, чтобы справиться со всеми сердечными треволнениями и переживаниями. Каким-то образом пути разума и сердца расходятся, и жизнь становится невыносимой.
В конечном счете это отделение разума от сердца приводит к одному пути из двух возможных. Мы либо умерщвляем собственное сердце, либо делим жизнь на две части, из которых внешняя становится спектаклем долга, а внутренняя — спектаклем потребностей, местом, где мы утоляем жажду нашего сердца той влагой, которая доступна. Я выбрал второй путь, живя, как я полагал, религиозной жизнью, со все усиливающимся холодом и цинизмом, в то время как «воду» находил где только мог: в сексуальных фантазиях, алкоголе, очередном выходе в свет, поздних просмотрах боевиков, в получении все новых знаний на религиозных семинарах — во всем, что могло утолить духовную жажду и заполнить внутренний вакуум. Какой бы путь мы ни выбрали, Стрелы побеждают и мы теряем сердце.
Эта история происходит со всеми так или иначе. Вечный зов Романтики и Послания Жалящих Стрел — такие диаметрально противоположные и взаимоисключающие, что кажется, они раскалывают сердце на две части. Насколько Романтика полна красоты и чудес, настолько Стрелы — уродства и опустошения. Романтика, кажется, обещает жизнь с избытком благодаря тесной связи с великим Сердцем всей вселенной. Стрелы отрицают это, говоря нам: «Ты — сам по себе. Романтики не существует, нет никого сильного и доброго, кто звал бы тебя в необычайное приключение». Романтика говорит: «Этот мир благосклонен к тебе». Стрелы высмеивают такую наивность, предупреждая: «Подожди немного, и ты увидишь, что катастрофа вот-вот произойдет». Романтика убеждает нас доверять. Стрелы запугивают до того, что мы начинаем верить лишь себе.
Потеря сердца как будто переворачивает все в нас. Мне вспоминаются две пары, которые решились пройти у меня курс семейной терапии не из-за того, что их взаимоотношения были ужасными, а потому, что они захотели жить перед Богом и людьми еще более свободной и полной любви жизнью. Ханне и Майку (имена изменены) было чуть за двадцать, и они были женаты всего лишь несколько месяцев. До замужества жизнь Ханны была полным кошмаром из-за постоянных переездов с места на место, кроме того, она не поддерживала отношений со своим отцом. Майк до встречи с Ханной был одинок и пытался залечить раны, нанесенные ему Стрелами одиночества. Они оба любили природу и по мере того, как их чувства друг к другу становились все сильнее, все больше мечтали о долгой совместной жизни где-нибудь в горах вместе с будущими детьми. Через год после свадьбы я произносил прощальную речь на поминальной службе по Ханне. Рак унес ее жизнь прежде, чем она попыталась бороться с ним.
Сэм и Лесли (имена изменены) пришли на консультацию после долгих лет плодотворного служения Господу на миссионерской ниве. Они все еще были молоды душой, несмотря на то, что им было за пятьдесят. Они знали, что между ними не все гладко, и это мешало им стать еще ближе друг к другу, к чему они так стремились. Эта пара смотрела на свой брак с надеждой на перемены к лучшему, тогда как намного легче было бы просто сохранять status quo. Они с нетерпением ждали того момента, когда смогут проводить больше времени со своими детьми и внуками и наслаждаться искренностью их взаимоотношений. Не так давно я стоял над могилой Лесли, когда Сэм и дети прощались с ней — жизнь Лесли тоже оборвал рак.