Святая ночь(Сборник повестей и рассказов зарубежных писателей)

Чавиано Даина

Растянулась Симби на подстилке, легла на спину и стала смотреть сквозь листву на небо, такое далекое-далекое. Вдруг подоспеет какая-нибудь неожиданная подмога? Но небо было затянуто тучами, и она ничего не могла разглядеть.

Вспомнила она свою богатую мать, горько улыбнулась про себя и сказала:

— Ох! Вот мне и конец пришел, и лежу я в могиле, хоть пока жива. Ах, в те дни, что я жила у своей богатой матушки, она, бывало, и завтрак мне сготовит, и обед, а то так даст чего-нибудь перекусить! А теперь вот уж три дня, как у меня

во рту росинки маковой не было! Не будь я такой дурочкой, послушала бы я, что мне говорила мама и другие, и не пыталась бы узнать, что такое Нужда и Муки. И вот сейчас терплю муку смертную. Несколько часов назад я разлучилась с моей подругой Рали, и мне не с кем даже словом перемолвиться. Только вчера я сражалась с Сатиром и победила его! А сегодня орел унес меня со скалы и бросил в это дупло.

Конечно, если Рали найдет дорогу и вернется в родную деревню, она скажет матери, что меня унес орел. Сегодня я наконец поняла — верно старики говорят: «Кто совершит небывалое, увидит невиданное!»

Так с тоской говорила себе Симби, а есть хотелось все сильнее и сильнее.

— Ах! Чего бы мне поесть? — вздохнула она, села и задумалась. Потом соскребла кусок мягкой древесной сердцевины, поглядела на него с минуту и сунула в рот. Долго жевала она древесину, но в конце концов не смогла проглотить ее и выплюнула, и снова слезы рекой полились по щекам.

Потом Симби встала и обошла дупло. Она изо всех сил барабанила по стенкам и громко кричала: все надеялась, что кто-нибудь услышит и поможет ей выбраться. Но поблизости не было ни души, да и ее стук не доносился наружу. Тогда Симби вернулась в свой угол и села на подстилку. Она долго кусала от горя пальцы, а потом молвила со слезами:

— Ах, мама, мамочка…

И только она это сказала, как вдруг сверху, из орлиного гнезда, на правое плечо ей упало четыре плода. Сначала она сильно перепугалась, думала, новая беда нагрянула. Но потом взяла их в руки, разглядела хорошенько и принялась за еду.

Прошло целых пять дней с тех пор, как Симби очутилась в дупле, и все эти пять дней она думала: «Какую же я сделала глупость, покинув свою богатую мать!» Чуть ума не решилась от этих мыслей.

Много мертвых коз и других животных, которых орлы приносили птенцам, проваливалось вниз в дупло. Но у Симби не было огня, чтобы изжарить их мясо и съесть. Она только смотрела на дичь голодными глазами.

Однажды в дупло из орлиного гнезда нечаянно упал большой полумертвый удав. При виде его Симби съежилась от страха.

Через несколько минут удав ожил и начал ползать вокруг нее. А потом поднял голову, угрожающе разинул пасть и медленно заскользил прямо к ней — вот-вот проглотит.

Хорошо еще, что он заметил падаль, набросился на нее и так объелся, что даже не мог двигаться и только лежал, тяжело отдуваясь.

Удав был такой страшный, что Симби с отчаянья стала биться головой о стенки дупла, чтобы сразу лишить себя жизни. Она была уверена, что ей все равно. Так к чему же

долго мучиться? А ведь теперь и еда была: она питалась плодами, которые падали из гнезда.

— Голод я утолила плодами. Чем же мне теперь заняться? А как я, бывало, пела в те времена, когда жила у матери в сытости и довольстве. Спою-ка я и сейчас! Но какой же песней передать мне свою тоску? Ах да! Помню, мы с матерью заходили в один дом, там старик умер, и в тот день я вместе со всеми пела поминальную песню. Спою-ка я эту песню сейчас; видно, и мне скоро помирать.

Симби запела песню и так с песней незаметно уснула: ведь она ни на миг не смыкала глаз с тех пор, как ее бросили в дупло.

Проснулась она на заре — от шипенья удава. И сразу же увидела перед собой широко раскрытую пасть змеи, обвившей ее кольцом.

Симби стала звать на помощь. Кричала она долго, так что в глотке пересохло и сильно захотелось пить. Но только она собралась наложить на себя руки, как вдруг заметила, что в дупле стало совсем темно, и через несколько мгновений начался ливень. Загремел гром. Раскаты его отдавались в дупле так гулко, что, казалось, дерево вот-вот разлетится в куски; удав перепугался, отполз в дальний угол и затаился.

— Что за новая напасть? — прошептала Симби, словно боялась, что умрет, если заговорит во весь голос. Тут в небе сверкнула молния и ударила прямо в дупло. Мусор и перья начали потихоньку тлеть. Увидев это, Симби подбежала и начала раздувать пламя, пока оно не превратилось в большой костер.

Она согрелась у огня, а потом зажарила мертвую птицу и поела, но осилить ее целиком не смогла.

Вдруг Симби заметила, что от костра загорелось дерево. Чуть погодя пожар охватил все дупло. И тогда она стала бегать крутом, стараясь спастись от пламени.

Растерявшись, она даже попробовала подняться на воздух и вылететь из дупла; хлопала себя по бокам руками, надеясь, что сумеет взлететь, как птица, но напрасно — у нее ведь не было крыльев.

— О-о! A-а! У-у! Мама!.. Папа!.. Явись ко мне с того света и вынеси отсюда! Ой-ой-ой! Мама!.. Папа!.. — тщетно взывала Симби.

Так она кружилась по всему дуплу, а огонь уже подпалил ей волосы и платье.

— Умираю! Умираю! У… ми… раю! — И в отчаянье она упала на дно дупла.

А тем временем огонь уже поднялся до самой верхушки дерева, и густой дым повалил так высоко, что его легко было заметить издалека.

Дым и пламя разогнали всех орлов, попугаев, коршунов и других птиц, что гнездились на дереве. Птицы взмыли в небо и кружили над деревом, пытаясь спасти птенцов, но, конечно, не могли этого сделать.

Пожар заметил один дровосек.

— Глянь-ка, что там такое творится? — сказал дровосек своему двенадцатилетнему сынишке.

— Беда, наверное, приключилась! — ответил мальчик, задрав голову.

— Видно, лес горит? — предположил отец-дровосек.

— Пойдем-ка поближе, может, птицу подстрелим, — посоветовал сын.