Святая
Шрифт:
– О, еще как может, - выдавливаю я.
Вдруг он резко садится. Теперь мы все втроем смотрим друг на друга как рыбы. Затем мистер Эвери закрывает рот так быстро, что я слышу, как щелкают друг о друга его зубы, отворачивается и выходит из комнаты. Он плотно закрывает за собой дверь. Мы слышим звук его шагов вниз по лестнице, дальше по коридору в сторону кухни. Мы слышим, как миссис Эвери говорит: - О, отлично, вот твой кофе, дорогой… Затем ничего. Он говорит не достаточно громко, чтобы мы могли услышать.
Я хватаю рубашку
Такер делает то, чего я почти никогда от него не слышала.
Он ругается.
– Хочешь, я останусь и попробую все объяснить? – спрашиваю я.
– Нет, - говорит он. – О, нет, нет, не делай этого. Тебе нужно просто…уйти. – Я открываю окно и оборачиваюсь. – Прости. Я не думала, что усну.
– Я ни о чем не сожалею. – Он спускает ноги с кровати, встает, подходит ко мне и целует в губы быстро, но нежно, обхватывает руками мое лицо и смотрит мне в глаза.
– Поняла? Я не сожалею. Оно того стоило. Я приму удар на себя.
– Окей.
– Я был рад познакомиться с тобой, Клара.
– Что? – мой мозг все еще в шоке.
– Помолись за меня, ладно? – он нервно улыбается мне. – Потому что я уверен, что родители меня убьют.
Когда я прихожу домой, дела становятся только хуже. Окно в моей спальне закрыто.
Пугающе.
Я проскальзываю в заднюю дверь (к счастью, открытую) и осторожно закрываю ее позади себя.
Мама работает допоздна. В эти дни она много спит. Это дает мне надежду, что она ничего не заметила.
Но мое окно закрыто.
За столом Джеффри пьет апельсиновый сок.
– О, Боже, - говорит он, увидев меня. – Ты попала.
– Что мне делать? – спрашиваю я.
– У тебя должно быть очень хорошее оправдание. И, наверное, тебе стоит расплакаться – именно это ведь делают девчонки, да? И возможно, быть ужасно расстроенной. Если ей придется успокаивать тебя, может она будет не так сурова.
– Спасибо, - говорю я. – Это очень помогает.
– Ах, Клара, - говорит он, пока я поднимаюсь по лестнице, - возможно, ты захочешь переодеть рубашку, чтобы она не была наизнанку.
Я удивлена, что мне удается подняться к себе, не попавшись. Я переодеваюсь в чистую одежду, умываюсь, расчесываю волосы, и уже начинаю думать, что все обойдется и беспокоиться не стоит. Но затем я выхожу из ванной и вижу маму, сидящую за моим письменным столом.
Она выглядит как очень сердитая мама.
Минуту, которая кажется вечностью, она ничего не говорит. Она смотрит на меня, скрестив руки на груди.
– Итак, - наконец, говорит она, в ее голосе звенит лед. – Мама Такера звонила минуту назад. Она спросила, знаю ли я, где моя дочь, потому что последний раз, когда она тебя видела, ты была в кровати ее сына.
– Мне ужасно жаль, - заикаюсь я. – Я летала в «Ленивую собаку», чтобы увидеть Такера и уснула. – Ее руки сжимаются в кулаки. – Клара… - Она останавливается
– Ничего не произошло, - говорю я.
Она усмехается. Посылает мне взгляд, который просит не обижать ее умственные способности.
– Ладно, кое-что почти произошло, - может, если я скажу правду, она увидит, что я ей доверяю, размышляю я. – Но, на самом деле, ничего. Не случилось, я имею в виду. Я просто уснула. Это все.
– О, от этого я чувствую себя гораздо лучше, - говорит она с сарказмом. – Кое-что почти произошло, но не произошло. Отлично. Прекрасно. Такое облегчение. – Внезапно она трясет головой. – Не хочу больше ничего слышать про прошлую ночь. На этом все, юная леди. Ты останешься здесь, в своей постели, в своем доме, каждую ночь, даже если мне придется заколотить окно. Ты меня поняла?
– Кроме того, - продолжает она, когда я не отвечаю, - вы с Такером больше не будете встречаться наедине.
Я поражена. – Что?
– Больше никаких встреч наедине.
Из меня выходит весь воздух. – Как долго?
– Не знаю. До тех пор, пока я не решу, что с тобой делать. Думаю, я и так была слишком великодушна с тобой, учитывая, что ты натворила.
– А что я натворила? Это уже не 1900 год, мам.
– Я знаю, поверь, - говорит она.
Я пытаюсь встретиться с ней взглядом. – Мам, мне нужно продолжать видеть Такера. – Она вздыхает. – Ты и правда хочешь, чтобы я сказала что-то вроде мой дом – мои правила? – говорит она утомленным голосом, потирая глаза, так, будто у нее больше нет ни времени, ни сил общаться со мной.
Мой подбородок поднимается. – И ты действительно вынудишь меня переехать, просто чтобы я могла делать со своей жизнью то, что хочу? Потому что я перееду.
Это блеф. Мне некуда идти, нет денег, у меня нет ничего, кроме этого места.
– Если это потребуется, - мягко говорит она.
Это конец. Мои глаза наполняются слезами унижения. Я знаю, что у нее есть право сердиться, но мне все равно. Я начинаю выкрикивать все те слова, которые мне хотелось сказать месяцами: Почему ты себя так едешь? Почему тебе безразличен Такер? Неужели ты не видишь, как нам хорошо вместе?
– Ладно, тебя не интересует Такер, не почему тебе все равно, буду ли я счастлива?
Она не мешает мне. Я выпускаю пар, она в это время смотрит в пол почти со смущенным выражением лица и ждет, пока я закончу. Затем, когда я замолкаю, она говорит: - Я люблю тебя, Клара. И мне не безразличен Такер, хотя, и знаю, что ты мне не поверишь. И мне не безразлично твое счастье. Но в первую очередь я беспокоюсь о твоей безопасности. Это всегда было моим главным приоритетом.
– Дело не в безопасности, - горько говорю я. – Дело в том, что тебе хочется контролировать мою жизнь. Что мне угрожает рядом с Такером? Не, правда, что?