Святитель Игнатий - Богоносец Российский

Петровская Игнатия

Вся жизнь Святителя была подвигом. Но это было страдание любви. Любви к Богу. Было это страдание огнем любви к Богу. Сам он сказал об этом в одном из своих писем: «Блаженно сердце, сладостно и нестерпимо страждущее любовью к Богу». Страдание этого блаженного сердца — страдание самого святителя Игнатия. Оно же — и огонь любви, огонь святости, возжженный в его душе с первых лет жизни. Сердце это — сердце нового Богоносца, воссиявшего в земле Русской.

Детство, юность и первые годы монашеского искуса

В исследовании жизни каждого человека помимо изучения внешних факторов имеет значение и выявление внутренних причин формирования личности. В жизни подвижника, идущего путем Христовых заповедей, преимущественную цену имеет поиск внутренних периодов, возникающих и соделывающих его сосудом Живаго Бога.

В писаниях самого святителя Игнатия можно найти много указаний на то, как сам он рассматривал свое бытие. В своем «Плаче» он дает трактовку отдельных периодов своей жизни, весьма отличную от оценки ее его многочисленными биографами.

Будущей Святитель происходил из старинного рода российских дворян Бренко. Его рождение и детство, излагаемое жизнеописателями как исключительно славное, самому епископу-подвижнику представляется печальным и достойным плача. «Детство мое было преисполнено скорбей»,— пишет Святитель в строках своего «Плача» [7] . И дополняет: «Здесь вижу руку Твою, Боже мой!» [8] . Именно эту мысль взял игумен Марк (Лозинский) как эпиграф для первой главы своего исчерпывающего обширного произведения, посвященного жизни и творениям Святителя [3].

7

Игнатий Брянчанинов, епископ. Плач мой // Сочинения... Т. 1. С. 552-570.-Ред.

8

Там же. С. 555.

Епископ Игнатий родился 5 февраля 1807 года в имении родителей — селе Покровском Вологодской губернии и был наречен в святом крещении Димитрием в честь местночтимого угодника Божия преподобного Димитрия Прилуцкого, память которого празднуется Русской Православной Церковью 11 февраля. В семье родителей, светски образованных и достойных людей, Димитрий был старшим из детей и с детства отличался благородством характера, внимательностью и любовью к младшим братьям и сестрам и одновременно сосредоточенностью. Его не увлекали детские игры и шалости, дух его влекся скорее к уединению. Он любил тишину аллей своего парка и особенно лесов, окружавших родной дом. Привлекало его и богослужение, совершаемое в храме их имения.

Воспитание детей было суровым. Отец ставил своей целью дать детям полноценное по тому времени образование с тем, чтобы его сыновья, и особенно его первенец, имели широкие возможности сделать карьеру при дворе императора. Мать во всем подчинялась отцу, поэтому не она становится пристанищем для сына. Выходом для переживаний детской, а потом и отроческой души Димитрия становится молитва, и сам он, созерцая свою жизнь, видит в этом непостижимое действие Промысла Божия. «Я не имел кому открыть моего сердца: начал изливать его пред Богом моим,— пишет Преосвященный, вспоминая детство,— начал читать Евангелие и жития святых Твоих. <...> Мысль, часто парившая к Богу молитвою и чтением, начала мало-помалу приносить мир и спокойствие в душу мою» [9] .

9

Игнатий Брянчанинов, епископ. Плач мой // Сочинения... Т. 1. С. 555.

Так строгость воспитания и суровость семьи становятся волею Божиею, святым Его Промыслом поводом для призвания отрока Димитрия к незримой духовной жизни и молитве, становятся условием его избранничества. Молитве и уединению отрока много способствовала тишина окружающей его природы, сени лесов, где находила, осязала себя его юная душа. Димитрий на всю жизнь полюбил природу Божию, лоно любви Божией, и именно здесь, среди молчания леса, формировалось его поэтическое дарование, которое позднее с таким изобилием излилось в строках его произведений.

Рука Божия была на отроке, как сам он пишет об этом, вспоминая свои юные годы, и в результате, по его собственному свидетельству, тишина пришла в его душу. «Когда я был пятнадцатилетним юношею,— продолжает преосвященный Игнатий,— несказанная тишина возвеяла в уме и сердце моем. Но я не понимал ее, я полагал, что это — обыкновенное состояние всех человеков» [10] . Веяние же этой тишины, смеем сказать, было веянием в душе юноши Святаго Духа Божия, действие Которого не смел он себе присвоить.

10

Там же.

Чтение Евангелия и житий святых, которые производили на юношу «чудное впечатление» [11] ,

взращивали и укрепляли его дух, почему в душе Димитрия к этому времени складывается твердое убеждение — оставить мир и уйти в монастырь. Впервые об этом он решается откровенно сказать отцу, когда тот везет его в столицу для поступления в Инженерное училище. Однако отец не придает никакого значения словам сына и юный Брянчанинов блистательно сдает вступительные экзамены и первым из 130 человек поступает сразу во второй кондукторский класс Инженерного училища (впоследствии — Николаевской Инженерной академии).

11

Там же.

«Таким [с “возвеянием тишины в уме и сердце”.— М.И.] вступил я в военную и вместе ученую службу,— говорит о себе далее святитель Игнатий,— не по своему избранию и желанию. Тогда я не смел, не умел желать ничего: потому что не нашел еще Истины, еще не увидел Ее ясно...» [12] . Тогда, среди усердных в течение двух лет занятий науками, в сердце его возрастает «какая-то страшная пустота, явился голод, явилась тоска невыносимая — по Боге» [13] ,— пишет он. В своей духовно-поэтической автобиографии, в строках «Плача» так вспоминает Святитель эти годы своего учения в столице: «Вспоминаю: иду по улицам Петербурга в мундире юнкера, и слезы градом льются из очей!..» [14] . Тогда-то молитва просится в душу юноши, и он проводит в молитве частые ночи, как о том свидетельствуют его биографы. Молитва творится у него в душе самодейственно. С вечера, легши в постель, юноша, приподняв от подушки голову, начинал читать молитву и так, не меняя положения, не прекращая молитвы, вставал утром «идти на службу, в классы» [15] .

12

Там же.

13

Там же.

14

Там же.

15

Жизнеописание епископа Игнатия Брянчанинова //Игнатий Брянчанинов, епископ. Сочинения... Т. 1. С. 14.

Все эти проявления пробуждающейся духовной жизни, которая началась и оформилась уже в отрочестве Святителя, как думают о том некоторые его биографы, есть признак подлинной жажды Живаго Бога [16] . В этих же слезах и в этой целонощной молитве юного подвижника есть и знак избранничества Божия, есть проявление воли Божией, идущей навстречу ищущей юной душе, есть ее избрание, есть печать святости.

Юный Брянчанинов обращается к различным отраслям наук, которые изучает, но они не дают ему должного ответа. Он отвращается от религиозных течений, которые развиты в это время в столице, но не имеют своего основания в учении Церкви,— и продолжает опять усердно молиться. В своей слезной постоянной молитве юноша обретает мысль: «изучить веру в источниках — в писаниях святых Отцов» [17] . И когда находится эта возможность, душа юного подвижника узнает покой. Эту мысль — искать спасения в писаниях святых угодников Божиих — святитель Игнатий уже позднее, в зрелые годы своей жизни называет «звездою путеводительницею» [18] . Последовательно он излагает здесь свои вдохновенные мысли о писаниях святых Отцов Православной Церкви. Среди высоких, часто возвышенных строк Святителя, кажется, нигде не удается найти более проникновенных, духовных и одновременно торжественно-радостных выражений, как в словах его о святоотеческих писаниях. И прежде всего душу его пленяет согласие их учения — «согласие чудное, величественное» [19] .

16

См.:Игнатий (Садковский), иеромонах. В поисках Живаго Бога. С. 8.

17

Игнатий Брянчанинов, епископ. Плач мой // Сочинения... Т. 1. С. 559-560.

18

Там же. С. 561.

19

Там же. С. 560.