Святочный сон
Шрифт:
– Отчего вы полагаете, что госпоже Мартыновой грозит опасность?
– выспрашивал кавалергард.
– Право, не знаю, но это так, - пробормотала девица.
– Возможно, тут и впрямь свидание?
– Нет-нет!
– торопливо возразила Соня, только что примчавшаяся поймать Сашеньку с поличным.
– Тогда что?
– недоумевал приятель Горского.
– Я знаю!
– внезапно прервал молчание князь.
– Собирайся, мы едем к Амалии! Если я не заблуждаюсь, то даме взаправду грозит опасность.
Вот тут Соня совершенно испугалась. Она с дрожью проследовали за друзьями
– Отправляйтесь домой, - приказал ей Горский, - вам не следует ехать туда.
– Я поеду, - возразила Соня, забираясь в сани.
Князь с легкостью вынул ее из саней и поставил на землю.
– Ждите дома, не спите: откроете нам, - смягчаясь, попросил Горский.
– И никому ни слова!
Девица послушно кивнула, что ей еще оставалось? Верно, вид ее был столь жалок, что князь вздохнул и добавил:
– Не тревожьтесь, Софья Васильевна. Ваша Сашенька не дитя, есть с чего с ума сходить!
Однако он изрядно спешил и тревожился сам. Сани тронулись с места и взвихрили снег на дороге. Соня в растерянности направилась домой. Навстречу ей выскочила Даша. Самым обыденным тоном Соня приказала девушке ложиться спать, а сама осталась ждать в нетерпении вестей от мужчин.
Она вконец извелась, когда спустя час к дому подкатили сани Горского и Коншин на руках внес Сашеньку.
– Что с ней?
– жалобно пролепетала Соня, готовая свалиться в обморок.
– Спит!
– поспешил ее успокоить Горский.
– Верно, ее усыпили.
– Боже мой, как? Чем?
– растревожилась молодая женщина.
Мужчины значительно переглянулись, но промолчали. Горский помог приятелю доставить безжизненное тело красавицы в ее покои. Соня не стала будить прислугу, все делалось бесшумно, с предосторожностями. К чему лишние глаза и уши? Она сама раздела Сашеньку, послушала ее дыхание, потрогала лоб. Дама спала безмятежно, и легкий румянец играл на ее прекрасном лице. Оставив ночник, Соня вышла к мужчинам. Она была измучена и бледна.
– Вам следует отдохнуть, - мягко обратился к ней Коншин.
– Как же я оставлю Сашеньку?
– возразила Софья Васильевна.
– А коли ей что понадобится? Вдруг она проснется среди ночи и захочет пить?
Петруша Коншин и здесь явил образец благородства.
– Несколько часов сна вас освежат и поставят на ноги. Не тревожьтесь, я посижу возле Александры Петровны, сколько понадобится.
– Право...
– сомневалась девица, - вас могут увидеть, расскажут Владимиру.
– Поутру мы исчезнем, как призраки, - улыбнулся Коншин.
Горский заботливо предложил руку:
– Позвольте, я провожу вас.
Они пришли на детскую половину. Горский замедлил шаг возле своих прежних апартаментов и мысленно улыбнулся. На Соню тоже не ко времени нахлынули воспоминания. Оставшись с князем наедине, молодая женщина почувствовала смятение. Горский вошел вслед за ней в ее комнату. Поневоле пришлось предложить ему кресла. Опустившись на постель, Соня страшилась поднять глаза на визави.
Юрий поведал, как они обнаружили Сашеньку среди всякого сброда, возле Турчанинова, спящей. Как оправдывалась Амалия, уверяя, что Мартынова приехала сама, дескать, любопытствуя
Князь не упомянул о некоторых пугающих странностях, подмеченных им у Амалии. Например, о том, что к моменту появления в доме нежданных визитеров в гостиной было воздвигнуто нечто вроде алтаря, а гости в каком-то сомнамбулизме разоблачались из своих одежд. Амалия смотрелась бесноватой, да и все эти люди тоже. Турчанинов силился направить свой магнетизм на пришедших, но Горский его припугнул, и тот исчез с глаз. Положительно, здесь наблюдалась готовность к некоей черной мессе, как представилось князю. Насилу избавившись от шайки бесноватых, жаждавших вернуть Сашеньку любой ценой, друзья положили разобраться с этим позже. Теперь князя мучило предположение: что если Сашеньку усыпило не снотворное зелье, а магнетизм Турчанинова, и без колдуна она не проснется?
Соня чувствовала внутреннюю тревогу Юрия, но не стала его пытать. Князь же решил оставить все до утра, когда сделается ясно, что с Мартыновой. Теперь следовало уйти, и Горский уже было поднялся, но Соня взглянула на него с такой тоской и отчаянием, что он остановился посреди комнаты в неопределенности. Дивясь себе, Соня шагнула к Юрию и припала к его груди, не имея сил сопротивляться влечению. Горский тотчас вспыхнул, как сухой порох от искры. Он принялся жадно целовать податливую женщину и перстами искать шнуровку ее платья. Соня помогла ему, и платье соскользнуло с ее плеч. Князь ловко освободил ее волосы от шпилек, и они до колен рассыпались душистым каскадом. Юрий жадно зарылся в них лицом. Любовники молчали, словно звуки речи могли разрушить принятую ими условность и вернуть их к суровой действительности. Теряя голову, Юрий увлекал Соню к постели. Как досадную помеху он скинул одежду и приник к молодой женщине с неутолимой жаждой. Соня принимала ласки любимого с ответным пылом и страстью, забывая обо всем на свете...
Сашенька проснулась перед рассветом. В тусклом свете ночника она увидела мужской силуэт. Еще не понимая, где она и что с ней, Мартынова в ужасе вскрикнула:
– Кто вы?
Тотчас припомнив роковой визит к Амалии, бедняжка закричала:
– Подите прочь! Где я?
К ней склонилось смутно знакомое лицо, и слышанный ею когда-то голос произнес:
– Вы у себя дома, сударыня. Не тревожьтесь, все позади...
– Боже милосердный! Это вы?
– изумилась Сашенька, узнавая Петрушу Коншина.
Она осмотрелась и обнаружила себя в собственной постели, раздетой до ночной сорочки. Ничего не понимая, Сашенька вновь обратилась к призраку из прошлого:
– Но как вы здесь? Почему?
Потрясенный встречей с Сашенькой и бессонным бдением у ее постели, Коншин был изрядно утомлен. Он с волнением ждал первого слова прекрасной дамы, но теперь отвечал толково и ясно. Описав ночной визит Сони к Горскому, он сколь возможно смягчил повествование о спасении Сашеньки. Бедняжка залилась слезами, когда вконец осмыслила, какой опасности она избежала.