Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения
Шрифт:
Чтобы выиграть время, Тимрей поднялся, заявив:
– Думать буду! У вас говорят, что утро вчера мудренее?
– Вечера… – невольно поправил его Стислав.
– Чего? – не понял князь.
– У нас говорят, что утро вечера мудренее, ты прав, князь.
– Хорошо, – велел Тимрей. – Оставайтесь до завтра, завтра решу.
Стислав давно заметил среди печенегов нескольких русичей и Варяжко тоже. Тот неотрывно смотрел в лицо Стиславу, точно пытаясь что-то разобрать
– Ты воевода ли?
Стислав обернулся на голос, утвердительно кивнул.
– А вместо кого?
– Отчего ж вместо? У князя много новых дружинников, много и сотен новых.
– Чего же с печенегами не справится никак?
Глаза Стислава заблестели, он боялся, что с бывшим милостником князя Ярополка поговорить не удастся, но тот сам вызвался на разговор.
– А ему сейчас не до печенегов. Придет и их время. Ты-то долго у степняков сидеть собираешься?
Варяжко пробормотал в сторону:
– А куда мне деваться? Не к ромеям же…
Прислушивавшийся степняк оказался опасно близко, и разговор пришлось прекратить. Но позже Варяжко все же подошел к русичам снова. Стислав словно нарочно присел чуть в стороне от остальных, вот Варяжко и поместился между ним и остальными.
Сначала говорили ни о чем, сотник хвалил печенежских коней, умение биться и даже кумыс, хотя, если честно, от него уже сильно мутило. Желудок, привыкший к русской пище, не желал принимать степняцкое пойло.
Варяжко вдруг с силой швырнул в сторону чашу с кумысом:
– Надоело! Кумыс и кумыс… Выпить бы обыкновенного меда!
Стислав, не шелохнувшись, продолжал цедить свой напиток. Допив, он перевернул чашу и равнодушно заметил:
– А ты вернись…
Варяжко даже не удивился таким словам, точно ждал их.
– Вернись! Как я могу вернуться? Чтобы князь повесил меня на первой же березе?!
Стислав все также спокойно поменял позу, выпрямив затекшую от долгого сидения на корточках ногу, и снова протянул:
– Ну, воеводой уже, понятно, не станешь, а вот дело в дружине тебе всегда найдется…
Варяжко повернулся к нему всем телом, уставился в неподвижное, почти сонное лицо сотника круглыми черными глазами, словно проверяя, не шутит ли тот.
– Мне… в дружине?.. Шутишь? – все же не поверил своим ушам бывший княжий милостник.
– Какие тут шутки? В Киев можешь не ехать, коли боишься или не хочешь, а в дружину возвращайся. Ты воин хороший, молодых многому научить можешь. – Стислав усмехнулся, вспомнив нешуточный бой, какой был утром. – Еще и у печенегов многому научился, приемы их знаешь. Вот и нам подскажешь.
Варяжко отвернулся от сотника, долго глядел в сторону, тот не торопил, понимая, что такое с лету не решается.
По вечернему
– Ну, я тебе сказал, дальше сам думай… – И вдруг добавил уже гораздо тише: – Князь на тебя хотя и сердит, но велел сказать, чтоб лучше Руси служил, чем ее врагам.
– Кня-азь?.. – изумленно протянул Варяжко вслед уходившему к своему коню Стиславу. Тот оглянулся, но ничего не ответил.
Утром опальный беглец снова подошел к Стиславу:
– Поговорить надо…
Тот кивнул, но показал глазами на печенега, внимательно приглядывавшего за русичами. Варяжко отмахнулся:
– Пусть слушает…
Отошли в сторону, Стислав внимательно посмотрел на Варяжко:
– Решил что?
Тот вздохнул:
– Решил. Даже если убьют, все одно, без Руси больше не могу. Не могу видеть эти степные рожи, слышать их клекот, пить проклятый кумыс! Только уходить надо осторожно, в ночь, чтобы не заметили.
Стислав покачал головой:
– Чего это бежать, как тати в ночи? Отдельно пойдем, ты сначала, потом я. Или наоборот. И в условном месте друг дружку ждать станем.
Варяжко смотрел вдаль, точно сотник и не с ним говорил, потом едва заметно кивнул:
– Пойдешь до косой балки, что перед Ингульцом. Знаешь такую?
– Помню.
– Там догоню. Жди день, если не приду, значит, почуяли что и убили.
– Тьфу на тебя! – с досадой выругался Стислав. – Накаркаешь на свою голову!
Князь Тимрей задерживать русов не стал, самому пора уходить. Прощаясь со Стиславом, с вызовом усмехнулся:
– Передай коназу Володимеру, что если станет мир меж нами держать да будет у нас коней покупать, то и я нападать не стану. – Раскосые глаза степняка стали похожи на щелочки. – Разве мало-мало… Веси пограблю…
Стислав вызов принял, нахмурил брови:
– Не шуткуй, князь! Уговор дороже денег, так у нас говорят. Обещал – держи слово!
Тот хмыкнул, довольный собой:
– Я своему слову хозяин – сам дал, сам и обратно забрать могу! – Снова раскрыл в кривой улыбке хищные зубы: – Больно русских девок люблю, не могу без них. Передай коназу, если своими девками делиться станет, то не буду силой его земли брать.
Глаза степняка смотрели с вызовом, Стислав понимал, что если открыто этот вызов примет, то домой не вернется, печенегов много больше, чем у него дружинников. Но и оставлять без ответа слова Тимрея негоже.
– А ты ему своих станешь давать?