Святой черт
Шрифт:
Горячка шла порядочная. Вдруг, против всех ожиданий, Николай назначил митрополитом Московским Томского архиепископа Макария, человека только с семинарским образованием, старичка хитренького, покладистого.
Все недоумевали по поводу этого назначения, недоумевали, потому что не знали, что Макарий с давних пор - большой друг «блаженного», Распутина.
Вот «старец» и вызволил убогого, слабенького старичка из алтайских ущелий на кафедру знаменитого Филарета, а на место старичка Макария, в Томск, он провел другого своего друга, епископа Барнаульского Мелетия, который каким-то
О назначении Макария на Московскую кафедру Распутин писал Николаю и Александре так: «Миленькаи папа и мама! Много шуму, много спору, а все одна суета. Кого послать на Москву. Антонея не надо, он лукав. Да молод. Зависть пойдет и злоба. А бесам того и надо. Вот кого: подвижника алтайскаго Макария, мово друга. Божий старец. Его надо. Да. Григорий». (Дневники О. В. Лохтиной.)
10. Волны народного движения 1905 года выбросили на поверхность русского житейского моря очень хитрого, умного, корыстолюбивого, кровожадного, гордого и клеветливого попа Восторгова. С Кавказа его взяли в Москву. Здесь он быстро пошел в гору на «патриотическом» поприще. Получил митру.
А. И. Дубровин говорил: «Восторгов получил митру на царской конюшне».
Что это значит, я не понимаю. Только догадываюсь, что в деле получения Восторговым митры большую роль сыграл начальник придворной конюшенной части - князь Путятин.
Иоанн Кронштадтский называл Восторгова просто мазуриком…
Несмотря на это, Восторгов все шел в гору и в гору. Чуть не каждый год он получал ордена…
Где причина этого странного явления? Вот где: Восторгов очень дружил со старцем Распутиным! Зная, но не заикаясь об его бесстыдных «подвигах» и злодеяниях.
Но было время, когда Восторгов находился в опасности, когда он мог упасть с лестницы славы и могущества и разбиться навсегда.
Видите, в чем дело. Восторгов однажды поднес наследнику Алексею икону и сказал, что эта икона его родовая… Поверили. Но неугомонные «союзники» во главе с врачом А. И Дубровиным, за голову которого, кстати сказать, Восторгов в свое, нужное, время давал 20 000 рублей, пронюхали, что икона вовсе не родовая, а купленная в Петербурге, на Александровском или Апраксинском рынке…
Против Восторгова подняли кампанию. Скандал был в разгаре и грозил нехорошим концом. Но Восторгов, по. всей вероятности, родился в сорочке. Он обратился к «блаженному старцу». «Старец» не замедлил написать «миленьким папе и маме». Писал он, по обыкновению, так: «Миленькаи! Бесы напали на отца Ивана. Икону на него. А вы не слушайте. Хоша она и базарская, а все равно святая, как принять и еще боле. А Восторгову награду за Сибирь. Враги пусть плачут. Григорий». (Дневники О. В. Лохтиной.)'
Вскоре после этого поп Восторгов получил от царей орден Св. Анны первой степени.
Коротко и ясно!
11. Правою рукою попа Восторгова в Москве был архимандрит Макарий Гневушев, настоятель Петровского монастыря.
Он завел в монастыре такие порядки, что прихожане монастыря, почтенные купцы старинных фамилий, подавали на него несколько раз в Синоде жалобы, обвиняя Макария в уголовных преступлениях.
Все
Несчастные! Они не знали одного: не знали того, что Макарий, как и Восторгов, большой приятель блаженному сибирскому подвижнику и изгонителю бесов, как Григорий всегда любил себя называть: еще бывало стукнет себя кулаком в грудь да скажет так гордо-гордо: «Я изгонитель бесов. У, как они меня боятся. Бегут, ревут!..»
Да, так благодаря другу - изгонителю бесов, Макарий держался, и против него ничего не могли сделать сотни скорбевших о поругании священного места - монастыря - людей.
Спасая своего друга, Распутин писал самому Макарию: «Миленький, отче! Твое письмо я отослал в Крым и черновик телеграммы обер-прокурору: ведь беды на нас - горе им, а не нам, пойми, не здесь дух, а мы там идем».
Обер-прокурору Саблеру: «Миленький! Премудрость: Снизойди Гневушину поменее наказания; для него смерть. Новый!»
Вырубовой в Ливадию: «Беды на праведниках; помогите ему, труженик для войск. Целую вас. Пишите все, читать есть кому».
Царю Николаю и царице Александре: «Папа мои миленькаи и мама! О как многое множество жалоб на Макария. А что бесам надо. Все на наших друзей идут. А вы не строго поступайте. Надо его ласкать, он сделал много, на него клевещут жиды. Защита ему нужна. Видел его. Жалко. Вам вот пишу я. Да. Григорий».
Вскоре после этого Макарий получил сан епископа.
12. В великих муках родился в России в освободительные годы (1904-1907) вопрос о созыве церковного собора… Об этом долго говорили, много писали, совещались, устраивали предсоборные присутствия, но ничего не вышло, «воз и ныне там», собора нет и, по всей вероятности, не скоро он будет…
И все это потому, что «блаженный старец» не хочет собора; он мне лично говорил: «и без собора хорошо; есть Божий помазанник и довольно; Бог его сердцем управляет, какой же еще нужно собор».
А другу своему Даманскому, когда слухи о созыве собора обострились, он так телеграфировал 5 марта 1912 года: «Неужели, миленький собор? Ах! не доросли». (Дневники Лохтиной.)
Да! Не доросли! Вот и все! Возраст русской церкви будет совершенным только после смерти «старца». А сейчас она не доросла, потому что не может понимать и даже отвергает «подвиги» «великого праведника». Можно утверждать, что собор будет созван только после смерти «блаженного», или же после его «падения».
13. Гораздо более приведенных случаев государственная и церковная сила Распутина сказалась на фактах двукратного возвращения меня в Царицын.
Здесь Григорий проявил себя не только русским царем, но и патриархом. Проявил с такою силою, что даже самого царя сделал в руках своих игрушкою, а на Синод и на Совет Министров прямо плевал.
Думаю, что читатель хорошо помнит, как я, гонимый Столыпиным и послушным ему Синодом за обличительные проповеди из Царицына в Минск, встретился в Великую Субботу, в покоях епископа Феофана, с «блаженным и великим прозорливцем», и как Григорий, ища моей дружбы, предложил мне свое благодеяние - возвратить меня в Царицын.