Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека
Шрифт:
— Ты меня подозреваешь, Влачек? — Брейт заговорил почти ласково, почти спокойно. — Меня? — Он развел руками. — Как можешь ты — или кто-либо из вас — меня подозревать? Не забывай, у меня мандат, выданный избирателями, и не только здесь, на Земле, но и на твоем родном Марсе тоже. Согласно недавним опросам общественного мнения, меня поддерживает восемьдесят процентов населения на всех трех планетах. Это вдвое больше, чем поддержка всех остальных представителей планет — вроде тебя. Влачек. И ты
Брайт повернулся к облаченным в черные мундиры сержантам Всемирной полиции, которые крепко держали Калли, заломив ему руки за спину.
— Уведите арестованного, — тихо приказал он. — Заприте его где-нибудь неподалеку и не спускайте с него глаз. Но позаботьтесь, чтобы у него было все необходимое… в разумных пределах.
Он посмотрел на О’Рурка.
— Извини, мой мальчик, — печально сказал Брейт. — Мне в самом деле жаль тебя, Калли. Когда-то ты был для меня как сын… И до сих пор я думаю о тебе, как о сыне. Но мы должны быть готовы идти на жертвы… Даже если это наши сыновья, даже если это наши собственные жизни… Во имя человечества!
Брейт медленно опустился в кресло.
— Уведите его, — снова приказал он.
Полицейские вывели Каллихэна из кабинета и, прошагав по коридору, вышли в центральный холл. Люди бросали удивленные взгляды на странную троицу — полицейские продолжали держать О’Рурка за руки, заломив их за спину. Спустившись лифтом на несколько этажей и миновав несколько коридоров, они наконец втолкнули Калли в какую-то комнату.
Его раздели и тщательно обыскали. Потом охранники унесли его одежду, даже туфли, выдав взамен душевые шлепанцы, казенное белье, спортивные брюки и свитер. Только после этого с него сняли кляп.
— Так намного лучше, — прокомментировал Калли, растирая губы и подбородок.
В ответ полицейские ничего не сказали. О’Рурк почувствовал, что руки его свободны, услышал звук удаляющихся шагов, потом стук двери. Обернувшись, он понял, что его оставили одного. Единственная панель освещения в центре потолка бросала тусклый свет на жесткую койку, стол, стул, настенный видеоэкран и небольшой шкаф; за металлической ширмой имелся санузел.
Калли присел на койку, потом лег и перевернулся на спину. Он принялся изучать потолок: где-то в комнате должны быть потайные видеокамеры. Можно было расслабиться: Амос сделал ровно столько, сколько О’Рурк от него ожидал — не больше и не меньше. И тем самым советник бросил в почву семена собственного грядущего краха. Сейчас он, должно быть, отдает приказ держать присутствие Калли на Земле в секрете. А секрет уже наверняка просочился за пределы здания Совета.
Каллихэн закрыл глаза и некоторое время спустя заснул крепким сном.
22
Разбудил его металлический стук — дверь открыли, потом закрыли снова. О’Рурк приподнялся на локте и увидел, что у порога стоит на полу поднос с обедом. Поднявшись с койки, Калли взял его и занялся едой.
Покончив с этим занятием, он прошелся по комнате, исподволь отыскивая опытным взглядом бывалого арестанта слабые места своей очередной камеры. Возможно, ему удастся бежать.
Однако
Завтрак был подан в восемь. Калли съел его, но больше из чувства долга перед собственным организмом. Потом, охваченный апатией, прилег на койку и принялся заново рассчитывать все этапы и временные составляющие положения, в котором он оказался.
Амос сказал, что Рун, после переговоров с командирами боевого флота молдогов, должен вернуться на Землю через восемь дней. Один можно уже вычеркнуть. Вычеркнем еще один — на всякий случай. Следовательно, остается шесть. Самое большее через шесть дней Калли должен оказаться на свободе и начать действовать.
Теоретически Листром вполне может выручить его до истечения этого срока. Калли хорошо знал своих людей и достаточно точно мог спрогнозировать ход событий в Приграничье после того, как они с Листромом расстались в точке связи.
Когда это было? Двенадцать суток они пробирались к Коронному Миру, два дня ушло на похищение принцев, десять — на возвращение, плюс время, проведенное здесь, — всего получается двадцать три. Итак, что могло произойти на Калестине за эти двадцать три дня?
Один день — на возвращение и посадку в верхней фермерской зоне. Потом не более чем полдня, чтобы отыскать и вытащить на свет Божий Эмили Хазека. Затем довольно сложный период. Эмили потребуется дней пять, не меньше, чтобы собрать вооруженное ополчение и двинуться на штурм Калестин-сити, находящегося в руках головорезов Ройса, то есть, шесть дней из двадцати трех.
За сутки отряд Эмили должен достичь столицы. Еще день нужен, чтобы взять ее под контроль. Головорезы Ройса хороши в уличных драках, но для настоящего боя им не хватает умения и желания. Два плюс шесть — восемь из двадцати трех.
Затем снова наступает медленный период. Эмили вышлет корабли на Даннену, на Казимир-3 и на остальные миры Приграничья. Тем, в свою очередь, придется потратить некоторое время на сбор отрядов. В лучшем случае Листром получит флот лишь недели две спустя. Четырнадцать дней и восемь — двадцать два. Следовательно, Листром мог выступить в поход только вчера.
Столь многочисленному соединению кораблей потребуется не меньше четырех суток на переход от Калестина к Солнечной системе — даже принимая во внимание преимущества астрогации на хорошо изученной трассе. Значит, Листром достигнет окраин Солнечной системы не раньше, чем послезавтра. Нужно дать ему еще два дня — на контакт с лунной Базой, на переговоры с Нью-Йорком. Лишь после этого он, быть может, станет спасителем Калли.
Таким образом, О’Рурк должен провести в заключении еще шесть дней. Четыре из них пройдут без всякой надежды на помощь со стороны Листрома. А раз так, Каллихэну придется самостоятельно выбираться из этой металлической коробки.