Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека

Диксон Гордон Руперт

— Невилл-Смит! Невилл-Смит! — раздавался приглушенный забралом клич всадника.

У Джима сработал какой-то условный рефлекс. Позабыв об усталых мускулах, он взвился в воздух и готов был атаковать приближающуюся фигуру, когда холодная рука рассудка отрезвила сознание, и дракон приземлился на разлапистой верхушке дерева, которое совсем недавно заботливо укрывало от солнца его глаза.

Рыцарь, как определил всадника Джим, резко остановил коня под деревом и сквозь ветви посмотрел на Горбаша. Тот смотрел на рыцаря. Ветви дерева настораживающе

потрескивали под тяжестью драконьего тела, а расстояние до шлема рыцаря едва ли приводило Джима в восторг.

Рыцарь поднял забрало и откинул голову, чтобы как следует рассмотреть дракона. Несмотря на отбрасываемую шлемом тень, Джим в свою очередь впился взглядом в рыцаря: широкоскулое лицо с яркими голубыми глазами, массивным крючковатым носом и выступающим мощным подбородком.

— Спускайся, — пригласил рыцарь.

— Нет, спасибо, — ответил Джим, покрепче вцепившись когтями и хвостом в ствол дерева.

В разговоре возникла пауза — явное следствие легкого взаимонепонимания; соперники переваривали обстановку.

— Ах ты, чертов водяной дракон! — решительно выкрикнул рыцарь.

— Я не водяной дракон.

— Перестань нести ерунду!

— И не собирался.

— Я сказал, не заливай!

— Я говорю правду, — рассердился Джим, ощутив прилив драконьего гнева. Но, усмирив запал, спокойно продолжил: — Держу пари, ты никогда не угадаешь мою истинную сущность.

Но истинная сущность противника меньше всего интересовала рыцаря. Он привстал на стременах и сквозь ветви потыкал копьем в направлении Джима. Острие останавливалось в четырех футах от дракона.

— Черт! — разочарованно выругался рыцарь. Он опустил копье и призадумался. — Сняв доспехи, — рассуждал он, очевидно, беседуя сам с собой, — я заберусь на это дерево. Но что, если он улетит, и тогда придется сражаться на чертовой земле?

— Рыцарь! — хмыкнул Джим. — Я готов спуститься. — Рыцарь радостно поднял голову, — при условии, что ты выслушаешь меня и постараешься понять все, о чем я тебе расскажу.

Рыцарь обдумал предложение.

— Договорились, — в итоге согласился он и угрожающе потряс копьем. — Но никаких просьб о пощаде!

— Безусловно.

— Пощады от меня не жди, черт побери! Это противоречит данной мною клятве. Вдовы и сироты, мужчины и женщины Святой Церкви и достойные враги могут просить о пощаде на поле битвы. Но не драконы!

— Полностью согласен с тобой, — поддакнул Джим. — Я только хотел убедить тебя, кто я на самом деле.

— Мне безразлично, кто ты.

— Сомневаюсь, — сказал Джим. — Я вовсе не дракон. На меня наложено заклятие… и я превратился в дракона.

— Затертая байка.

— А зря! — Джим так крепко впился когтями в дерево, что начала отваливаться кора. — Я такой же человек, как и ты. Ты слышал о волшебнике С. Каролинусе?

— Слыхивал, — проворчал рыцарь. — Известная личность. И что, ты хочешь меня уверить, что он заколдовал тебя?

— Нет. Наоборот. Он превратит меня обратно

в человека, как только я разыщу леди, с которой я помолвлен и которую похитил настоящий дракон. Поэтому судьба и занесла меня так далеко от дома. Всмотрись! Разве я похож на обычного водяного дракона?

Рыцарь внимательно осмотрел Джима.

— Хм-м, — промычал он, задумчиво потирая крючковатый нос. — Да, ты раза в полтора крупнее, чем ранее попадавшиеся мне драконы.

— Каролинус разузнал, что моя леди заточена в Презренной Башне. Он послал меня подыскать Соратников, чтобы я смог спасти ее.

Рыцарь не сводил глаз с Джима.

— Презренная Башня? — переспросил он.

— Да.

— Никогда не слышал, чтобы дракон или кто-нибудь еще, будучи в здравом рассудке, хотел отправиться в Презренную Башню. Я и сам как-то не стремлюсь туда. Но, клянусь небесами, если ты дракон, то храбрости тебе не занимать.

— Я не дракон, — сказал Джим. — Отсюда и храбрость. Я джентльмен, такой же, как ты, и стремлюсь спасти свою возлюбленную.

— Любовь? — Рыцарь порылся в седельных сумках, вытащил белую тряпку и высморкался. — Очень трогательно. И ты любишь свою даму?

— Разве всякий рыцарь не любит даму своего сердца?

— Как сказать… — Он убрал платок. — Некоторые любят, некоторые нет. К сожалению, в наши дни все вертится вокруг политики. Но это чистое совпадение. Я тоже люблю свою даму сердца!

— Тогда тебе прямой резон не мешать мне в поисках дамы сердца!

Рыцарь в очередной раз задумался.

— Откуда мне знать, правду ты говоришь или нет? — сказал он. — Чертовы драконы могут наврать с три короба.

На Джима нашло вдохновение.

— Поступим так, — начал он. — Подними меч за острие, а я поклянусь на рукояти, как на кресте, что все сказанное мной — правда!

— Чего стоит клятва драконов? У драконов отсутствует душа, черт побери!

— Согласен, — возразил Джим. — Но у джентльмена и христианина душа присутствует. И как христианин, и как джентльмен, я не осмелюсь нарушить клятву.

Джим наблюдал, как рыцарь вел явно неравную битву с обратной логикой, и поражение наступило быстро.

— Хорошо, — сказал он. Подняв меч за клинок рукоятью вверх, он позволил Джиму произнести клятву.

Когда он вложил меч в ножны, Джим в полупрыжке-полуполете спланировал с дерева на землю.

— Возможно, я поступаю правильно… — задумчиво произнес рыцарь, наблюдая, как Джим, встав на задние лапы, принялся отряхивать кору и ветви с передних лап. — Как-то на Михайлов день в замок пришел предсказатель в серой монашеской рясе и перед уходом прочел вот такие стихи:

Задумайся, когда глаза, твердя одно, запутывают мысль во взгляде. В любви о чести чаще вспоминай, иначе будешь с совестью в разладе.