Святой грешник

Частейн Сандра

Нико внимательно слушал, но никак не мог понять, о чем говорит обладательница сексуального голоса. Все это было похоже на сон.

— Все поджоги совершила моя мать, а не Майлс. В ночь накануне Дня всех святых она нашла оставшуюся после вечеринки маску привидения и умудрилась с помощью других пациентов сбежать из больницы. Она и раньше уже неоднократно проделывала это. Наверное, она спряталась в кузове грузовика и в нем приехала в город.

Маска привидения?

— Моя мать

много времени провела в больнице, поэтому знала о заведенных там порядках. Она знала, что я должна сообщить начальнику санатория о том, куда я еду. Вот так-то ей и удалось разыскать меня в библиотеке. После аварии один из бездомных, околачивающихся возле библиотеки, где я работала, сказал ей, что меня увезли в Общественный госпиталь милосердия. Когда она добралась до больницы, ты уже увез меня. Но мою мать не так-то просто было сбить с толку. Она могла быть очаровательной, когда хотела, и кто-то из медперсонала, не устояв, разрешил ей просмотреть твои записи.

Голос был тихий и чувственный. И хотя слова, произносимые им, не вязались с обольстительным тоном, Нико все равно нравился этот голос, казавшийся ему таким знакомым. Мягкие женские руки нежно ласкали его тело.

— Моя мать обманула репортера из Силвер-Лейк. Она сказала, что отвезет его ко мне, что я дам эксклюзивное интервью, а в подземке столкнула его на рельсы. К счастью, все обошлось, сейчас он пока еще в больнице, но скоро с ним все будет в порядке.

Взяв руку Нико в свою, Карен поцеловала кончики его пальцев. Она не знала, ощущает ли Нико ее присутствие, но, пытаясь ласками привести его в себя, Карен сама завелась не на шутку.

— Мне необходимо будет вернуться в Силвер-Лейк, чтобы уладить беспорядки в своем родном городе, а потом я повезу тебя на наш остров. Золотые пляжи, залитые солнцем, и прозрачное голубое Карибское море.

Остров? Да, кажется, ему снился остров. Но там был только снег. Снег, лед и холод. Хотя нет, холод отступал, когда они занимались любовью на полу перед камином, в котором потрескивал огонь.

— В туристическом агентстве мне сказали, что наше маленькое бунгало стоит на самом отшибе, так что мы там будем абсолютно одни, никто нас не потревожит. Правда, у них нет шелковых простыней, так что нам придется захватить парочку с собой.

Шелковые простыни?

— Кстати! Я недавно говорила с твоим другом Маком. Так вот, он посылает тебе в подарок домашние тапочки и десять килограммов сахарного песка для кофе.

Женщина заразительно рассмеялась.

Нико никак не мог вспомнить ее имя, но в нем росла уверенность, что он ее знает. В его памяти воскресал ее облик. Высокая, стройная, с белой кожей и пепельными волосами. А глаза — его любимого цвета, цвета голубого мрамора.

Пальцы Карен добрались до живота и стали

спускаться ниже. Реакция последовала незамедлительно. Карен вновь рассмеялась.

— В больнице не хватает свободных кроватей, Нико, а мне не хватает тебя. Очнись, и мы вместе пойдем домой.

Больница? Да. Я, кажется, припоминаю. Была пятница, тринадцатое. Ты была в коме, а я…

Хотя его глаза по-прежнему оставались закрытыми, но доктор Николай Шандор внезапно очнулся. Карен. Она жива, слава Богу. Он тоже жив. Нико не помнил, что произошло на крыше, как все закончилось, но они были вместе.

Словно угадав его мысли, Карен продолжала:

— Ты сорвался с крыши и упал, ударившись головой, на площадку пожарной лестницы. У тебя только легкое сотрясение мозга. А моя мать сломала ногу, и ее увезли в «Дом надежды». Пожалуйста, Нико, — взмолилась Карен. — Тебе уже давно пора очнуться. Ты мне нужен.

Проклятие, не сработало. Нико не открывал глаза. Надо срочно предпринять что-нибудь еще. Внезапно ответ пришел к Карен. Может быть, он и не слышит ее, но она должна это сказать. Пусть он узнает, что она чувствует.

— Николай Шандор, ты создал для меня прекрасную сказку, в которой мужчина и женщина полюбили друг друга. Мечта стала реальностью, по крайней мере для меня. Слышишь меня, ты, злодей? Я люблю тебя, Нико, и хочу, чтобы наша любовь длилась вечно.

Она любит меня.

Как ни старался, Нико не смог удержаться от улыбки. Ему хотелось притворяться бесчувственным, чтобы Карен продолжала говорить с ним, нравилось чувствовать прикосновения ее нежных пальцев. Он тоже хотел только этого же — чтобы их любовь длилась вечно. Но сейчас он просто не мог отказать себе в маленькой шалости.

— Нико, помнишь, ты говорил мне, что хочешь сжимать меня в своих объятиях, когда наши обнаженные тела переплетутся в агонии страсти. Ну же, мой любимый порочный цыган, открой глаза, чтобы мы воплотили в жизнь самые смелые наши фантазии.

Ничего.

— А еще ты говорил мне, что тебе нравится ласкать мое тело. Я тоже люблю твое прекрасное сильное тело, Нико. Чувствуешь мои руки, обнимающие тебя?

Ее пальцы продолжали двигаться по его телу, дразня и возбуждая. И тут Нико не выдержал и открыл глаза.

— Нико! — воскликнула Карен, прижимаясь к нему. — Ты очнулся! Я так волновалась. Когда ты пришел в себя, негодник? Чего успел наслушаться?

Нико рассмеялся.

— С тобой все в порядке?

Нико обнял Карен, а потом приподнял пальцем ее подбородок.

— Пока нет, — ответил он. — Но со мной будет все в порядке, если ты кое-что сделаешь для меня.

— Все что угодно.

— Для начала встань.

Она вскочила с кровати.

— Ой, прости. Ты, должно быть, весь в синяках, я даже не подумала об этом.