Святой Камбер (Легенда о Камбере Кулдском - 2)

Куртц Кэтрин Ирен

Камбер вошел внутрь, его встретило невнятное бормотание. Из-за колонны видны были несколько фигур в главном нефе и в конце его на возвышение хоров немногие монахи; собор был почти пуст. Прямо напротив, в северном конце поперечного нефа, за резными ширмами, отгораживавшими одну из часовен, ярко горели свечи. Там, наверное, стоял гроб Каллена.

Камбер не мог не проститься с другом. Он двинулся по темному нефу, почти беззвучно ступая по плиткам пола. Он миновал открытое пространство главного нефа и перевел дух - до него никому не было дела. Замедляя шаг, он приблизился к дверям часовни,

стараясь сделаться еще более незаметным, и заглянул за деревянную ширму.

По крайней мере, больше не придется видеть это лицо. После церемонии монахи перенесли тело в большой дубовый гроб, который обернули в свинцовые листы. Покров со знаками Мак-Рори лежал теперь на крышке, а меч и корона графа Кулдского помещались в изголовье. По углам гроба горели четыре толстые свечи в рост человека в массивных бронзовых шандалах. У самого входа стояли два королевских стражника не знакомые Камберу. Своими алебардами они охраняли и вечный покой, и бренные ценности - корона и меч Мак-Рори были настоящим сокровищем. Ограбить мертвого графа было не большим грехом, чем обобрать простого смертного. Он получил благословение церкви на переход в мир иной, так пусть и отправляется с Богом.

При виде Камбера стражники не шелохнулись, но когда он поравнялся с ними, один прошептал:

– Святой отец?

Камбер кивнул.

– Святой отец, у гроба молится один человек. Мы не хотели мешать ему, но он там уже несколько часов. Может быть, вы проверите, не случилось ли чего?

Отведя взгляд, Камбер кивнул и вошел в часовню. Молящийся стоял на коленях у изголовья, скрытый от случайных взглядов. Закутанные в плащ плечи вздрагивали в беззвучном плаче, голова в капюшоне поникла. Дрожащие руки приподняли бархатный покров и тронули свинцовую фольгу. Пламя свечей было недостаточно ярким, чтобы рассмотреть что-то еще.

Задумчиво пожевав губами, Камбер подошел ближе и опустился на колени рядом с мужчиной. По тому, как молящийся вздрогнул от его прикосновения, Камбер понял, что его приближение осталось незамеченным.

– Успокойтесь, сын мой, - Камбер старался, чтобы его шепот звучал как можно более ободряюще.
– Вы уже ничего не можете для него сделать. Нам всем будет не доставать его, но со временем горе пройдет.

Бледное, опухшее лицо повернулось к Камберу, и голубые глаза безнадежно посмотрели на Него. Камбер едва не отшатнулся, узнав в человеке Гьюэра.

– Разве я могу быть спокоен, когда нет его?
– прошептал Гьюэр.
– Милорд Камбер основал то, что сейчас делается от имени короля. Без него не было бы короля Халдейна. Теперь без него...

Юноша плакал, а Камбер разглядывал бархатный покров, золотую бахрому и графскую корону. Как, не открывая всей правды, объяснить Гьюэру, что Камбер достиг своей цели и теперь служит им несколько иначе?

Бесполезно. Этого не объяснишь. Оставалось надеяться, что можно утешить молодого человека.

– Знаю, сын мой, - произнес он.
– Нам нужно попытаться продолжить его начинания. Разве не в этом смысл? Разве не этого он хотел?

Гьюэр глотал слезы.

– Я любил его, отец настоятель. Для меня он был.., особенным, я не могу объяснить этого. Я бы умер за него..,

с радостью.., а теперь...

– Тогда вы должны жить ради него, - мягко сказал Камбер, стараясь голосом не выдать своих чувств.
– Вы сможете и знаете это.

– Я могу?
– Гьюэр невесело засмеялся, потом поднялся на ноги.
– Возможно, вы правы, отец настоятель. Но пока не могу примириться с этим. Чувствую только пустоту и утрату смысла жизни. Почему умер он, а не я?

В отчаянии он снова разрыдался. Камбер тоже поднялся, с нежностью обнял юношу за плечи и повел прочь. Когда они вышли из часовни, стражники уважительно расступились, но настоятеля это не удовлетворило, и пола его мантии скрыла лицо Гьюэра от нескромности гвардейцев.

Тишина летней ночи и прогулка на свежем воздухе не облегчили душевных мук молодого лорда, он весь был во власти горя. Было бы чересчур жестоким оставить Гьюэра наедине с его страданиями. Держать его всю ночь возле себя Камбер тоже не мог - после такого дня он заслужил и отдых, и одиночество.

Войдя в свои покои, он подвел Гьюэра к двери Йоханнеса. Камердинер не удивлялся странным просьбам своего хозяина.

Ответ на легкий стук последовал незамедлительно.

– Отец настоятель?

Камбер ввел Гьюэра в комнату и усадил в кресло рядом с небольшим камином.

– Йоханнес, это Гьюэр, слуга лорда Камбера, - представил он, погладив гостя по голове.
– Не можешь ли оставить его у себя на ночь?

– Разумеется, отец настоятель. Не нужно ли чего еще? Что скажите о бокале вина?

– Я возьму у себя, - ответил Камбер, освобождая ладонь из рук Гьюэра и знаком приглашая Йоханнеса.
– Посиди с ним, пока я не вернусь.

В комнатах, разыскивая вино и кубки, он думал о Гьюэре. Его привязанность и прежде, чувствовалась, во всяком случае, в ней можно было не сомневаться. Мальчиками они с Катаном были очень дружны, правда, после смерти сына Камбера Гьюэр пропал из виду, они больше не встречались.

А юный рыцарь сохранил свои детские впечатления. Привязанность вернулась к повзрослевшему Гьюэру, выросла и окрепла за месяцы, что они вместе с Синилом провели у михайлинцев. Теперь его любовь и преданность Камберу прошли испытания смертью и вырвались наружу истерикой. Что же делать?

Он нашел бокалы, которые искал, в изголовье кровати взял небольшую шкатулку и принялся искать снотворное. Главным сейчас был сон. Если только он не ошибается в своих выводах, горе Гьюэра ослабеет не скоро - он слишком подавлен и не видит цели в жизни. Его чувства, разумеется, после хорошего отдыха, стоило употребить на что-нибудь полезное. И пусть он услышит от своего героя слова надежды. Пусть сам Камбер напутствует его...

Камбер задумчиво сидел на постели, вертя в пальцах пакетик из пергамента, прикидывая, как лучше проделать это, и в конце концов пришел к выводу, что риск и трудности не особенно велики. Спустя мгновение он снова порылся в своей аптечке и извлек еще один пакетик. Содержимое первого он высыпал в бутыль с вином, потому что сон потребуется в равной мере и Йоханнесу, и Гьюэру, а второй спрятал за пояс, взял бутыль и кубки и направился в комнату камердинера.