'Святой Макс'

Агамамедова Гюлюш

Макс не отвечал. Переживаемые им сомнения, отражались на его подвижной физиономии. Раздираемый противоречивыми желаниями он никак не мог прийти к определенному решению.

Доктор Даррелл, читавший по лицу Макса все, что происходило с измученным парнем, подтолкнул его к двери, напоследок чуть слышно прошептав:

–  Такого шанса у Вас может больше не быть.

Макс промучился весь вечер. Вроде бы тот единственный, счастливый случай, о котором он мечтал еще утром, представился. Вот он, хватай за хвост удачу, а дальше не выпускай ее из рук. А требовалось то, всего ничего, вколоть отвратительному старикашке больше положенного и сделать

приятное сразу стольким людям и, самое главное, себе. Вытащить себя из этой клоаки, а дальше жить, как заблагорассудится. Подумать на досуге обо всем. Беспокоили его Рандлер младший и доктор Даррелл. Один стоил другого. И еще Софи Рандлер. Та еще штучка, наверное. И если в отношении Софи и даже доктора Даррелла у Макса сохранялись некоторые иллюзии, то Рандлер младший при первом же знакомстве, вызвал у него отвращение. Мысль о том, что деньги ему придется взять из рук отвратительного типа, к тому же посвященного во все подробности благотворительной деятельности Макса, не давала ему покоя. Макс закрыл глаза, попытался расслабиться и сосредоточиться на радужном будущем. У него получилось. Макс задремал, и когда открыл глаза, от прежних сомнений ни осталось и следа. Он решился. Он сделает это. Он должен сделать это, иначе всю свою последующую жизнь проведет в сожалении об упущенном шансе. Ровно в 12 часов ночи, также как и в предыдущие два дня, он зашел в палату к господину Рандлеру, спавшему с безучастным выражением, изборожденного карикатурными морщинами, лица. Макс внимательно посмотрел на Марка Рандлера, представил себя ангелом, пришедшим за душой грешника, и по странной прихоти, отпустившим все грехи страшного при жизни человека. Макс набрал полный шприц и медленно ввел морфий, стараясь не разбудить и не сделать больно Марку. Он чувствовал в отношении господина Рандлера непривычную нежность. Выходя из палаты, Макс наткнулся на доктора Даррелла, улыбающегося своей самой сияющей улыбкой.

На следующее утро сестра Элизабет обнаружила окоченевший труп господина Марка Рандлера и буднично сообщила об этом доктору Дарреллу.

Макса, не дежурившего в этот день, вызвали из дома по приказу Даррелла. Макс прошел в кабинет доктора Даррелла, где его ждали с серьезными значительными лицами Томас Рандлер, Софи Рандлер и доктор Даррелл. Томас и Софи стояли, разделенные как демаркационной линией массивной фигурой доктора Даррелла.

–  Дорогой Макс, мы сочли нужным сообщить Вам тяжелую весть. Вы так заботились о покойном, - доктор Даррелл спокойно произнес это слово, превратившееся из вчерашнего предположения в реальность.

–  Да, да. Вы сделали последние дни моего отца, если не счастливыми, то, по крайней мере, более радостными. Я не могу не оценить ваших усилий, дорогой Макс, - Томас Рандлер полез в карман, вытащил чек и протянул его Максу, - вот чек на предъявителя. Берите, вы заслужили.

Макс протянул руку за чеком, посмотрел на Томаса и услышал за спиной голос доктора Даррелла.

–  Я всегда знал, что вы прекрасный работник. И еще раз убедился в этом,

Он схватил Макса за руку, в которой тот судорожно сжимал чек и задушевно прибавил:

–  Мы с Вами еще поговорим, Макс.

После ухода Макса, доктор Даррелл широким жестом пригласили родственников господина Рандлера:

–  Садитесь господа, я отниму у Вас совсем немного времени. Я понимаю, что каждому из Вас необходимо побыть в одиночестве, чтобы пережить постигшую его утрату.

Томас не удержался от ухмылки. Софи поднесла кружевной платок

к воспаленным, горящим неприязнью, глазам. Доктор Даррелл взял со стола бумагу, и медленно с расстановкой стал читать. Атмосфера в кабинете доктора Даррела накалилась до предела. Томас покраснел, затем побледнел, стал размахивать руками и истошно вопить. Софи, напротив, бессмысленно улыбалась и раскачивалась. Потом взяла себя в руки, встала, подошла к Дарреллу, внешне оставаясь спокойной, и со всего размаху влепила ему пощечину. Даррелл продолжал улыбаться, с распухающей на глазах щекой. Как опытной дирижер, довольный произведенным эффектом, он не стал портить финала какофонией непредсказуемых поступков, а продолжил спокойным миролюбивым тоном:

–  Я прекрасно понимаю ваши переживания, дорогие мои. На вашем месте, я бы чувствовал себя одураченным. Но поверьте, я ни за что не стану злоупотреблять бесконечной добротой покойного господина Рандлера. Он оставил все свои деньги не мне, а клинике. Я могу лишь распоряжаться ими, естественно исходя из интересов больных. Вы скажите, что это частная клиника, и я ее владелец, а следовательно, как ни крути, деньги остаются мне. Однако, зная меня, Вы уже можете предположить, что все мои действия всегда направлены на благо любимых мною больных, а следовательно и их родственников, - при этих словах Даррелл выразительно посмотрел на Софи Рандлер, не реагирующую на внешние раздражители, - я предлагаю вам полюбовное решение. Я намереваюсь выплатить каждому из вас приличную сумму, вполне достаточную для того, чтобы безбедно прожить любую самую долгую человеческую жизнь. О деталях мы можем с вами договориться. Вы согласны?!

Софи осталась безучастной, а Томас не сумевший усидеть на месте, ринулся в бой брызгая слюной:

–  Вы, мерзавец, каких поискать. Вы смеете предлагать мне деньги моего отца в качестве милостыни? Я правильно Вас понял? Вы устроили из своей клиники доходный дом? Отправляете богатеньких на тот свет по сходной цене? Что, разве я не прав?

–  Зачем же так горячиться, дорогой Томас А за мерзавца и клевету можете ответить, по закону. К тому же у меня есть кое-что посущественнее вашей голословной клеветы. Не далее как вчера, вы общались в моем кабинете с одним из моих работников, простодушным парнем, чего не скажешь о Вас, Томас, и Вы, наверное, догадываетесь, что у меня, совершенно случайно есть запись вашего разговора.

–  Я знал, я знал, что вы подонок.

Голосов спорящих не слышно было за дверью, и точно также внешние шумы не проникали в кабинет доктора Даррелла. Все присутствующие в нем были слишком заняты перепалкой, и не услышали, когда дверь внезапно отворилась, и на пороге возник Макс, неприязненно, наблюдавший за происходящим. Все замолчали и с удивлением посмотрели на него.

–  Я только, что нашел этот документ, он хранился в сейфе, в палате у Марка, а ключ он отдал мне. Это завещание господина Рандлера. Оно было написано вчера, и заверено нотариусом, когда Вы, доктор Даррелл отлучались из клиники. Я не знал, что написано в завещании. Я только провел к господину Рандлеру нотариуса, как он об этом просил и оставил их. Все деньги, господин Рандлер оставил сиротскому приюту, в котором воспитывалась госпожа Софи. Ей он оставил особняк, в котором они вместе провели последние годы. А я ухожу в сиротский приют управляющим, в соответствии с пожеланием Марка.

Макс постоял немного, наблюдая за оцепеневшими незадачливыми наследниками, и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.