Святой
Шрифт:
— Мэллори! — его голос гремит позади меня, и я вздрагиваю от неожиданности.
Я оглядываюсь через плечо и замечаю, что он бросается за мной. Я задыхаюсь, но не останавливаюсь. Мягкий песок пытается поглотить мои ноги, но я тащусь вперед и пытаюсь игнорировать Сэйнта, зовущего меня. Я открываю свое приложение Uber и начинаю заказывать машину.
— Мэллори, ради всего святого.
Его пальцы обхватывают мою руку, и он пытается удержать меня на месте, но я изо всех сил пытаюсь освободиться от
— Отпусти меня, — рычу я. — Я убираюсь отсюда к чертовой матери.
— Нет, подожди, пожалуйста.
Он разворачивает меня лицом к себе.
— Я … Мне очень жаль, хорошо? Просто не уходи вот так.
Я замираю, ошеломленная его попыткой извиниться. Тем не менее, моя кровь кипит от остаточного гнева, и я не знаю, как легко смогу простить его. Я пожимаю плечами, освобождаясь от его хватки, но не отхожу от него. Повернувшись к нему лицом, я скрещиваю руки на груди.
— Назови мне хоть одну вескую причину, — огрызаюсь я.
Он проводит рукой по волосам, выглядя обиженным. Хорошо. Это помогает мне чувствовать себя лучше.
— Слушай, я придурок, ясно? Я признаю это. Мои родители бросили меня, и я был зол, но … Мне не следовало говорить тебе этого. Мне очень, очень жаль.
Он говорит так искренне, что это выводит меня из равновесия. Медленно я разворачиваю руки и смотрю вниз на песчаную землю между нами.
— Отлично. Я останусь.
Он глубоко вздыхает, как будто с облегчением. Мое сердце неприятно колотится в груди. Это так странно, так близко к чему-то реальному. Мы только что поссорились, он извинился. Я простила его.
Это то, что делают пары.
Мы что, пара?
Я прочищаю горло и поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Мне действительно жаль, что твои родители так с тобой поступили, — бормочу я. — Это действительно дерьмово.
Он сгибает плечи, но я не упускаю из виду, как изгибается его челюсть.
— Ничего такого, чтобы меня удивляло.
Я вижу по выражению его лица, что он имеет в виду, и это просто трагично. Моя рука поднимается, как будто сама по себе, и касается его щеки.
— Нет, это отстой, и тебе позволено злиться из-за этого.
Он накрывает мою руку своей и нежно сжимает мои пальцы. Низкое рычание разочарования срывается с его губ, но я знаю, что оно направлено не на меня. По крайней мере, я так думаю. Он опускает руку, потянув мою за собой, но не отпускает меня.
— Я действительно ненавижу своего отца, — тихо признается он. — Действительно, презираю его.
— Почему?
Я стараюсь, чтобы мой голос звучал мягко.
Он смотрит на воду и говорит сквозь стиснутые зубы.
— Я ненавижу то, как он ведет свой бизнес. Он беспощадный ублюдок, и в личной жизни он ничем не отличается. Я также ненавижу то, как моя мама притворяется, что не замечает
— Он всегда был таким?
— Нет. — Сэйнт качает головой. — По крайней мере, из того, что я слышал. Когда он работал со своим старым деловым партнером, он был другим. Лучше. Его бы нигде не было, если бы не Бенджамин Джейкоби.
— Как в доме Джейкоби? — спрашиваю я, приподнимая бровь, вспоминая, что Лорел живет в роскошном женском общежитии.
— Ага. Они были лучшими друзьями в средней школе, и мой отец ухватился за успех своего приятеля, чтобы сделать себе что-то… большее. Что — нибудь получше, чем просто Ангелвью.
По какой-то причине его слова заставляют меня вспомнить ту старую фотографию его отца и друзей в школьной вывески с трофеями. Что-то болезненно сжимает мой живот, но я не уверена, что и почему меня это так волнует.
И все же мне любопытно.
— Что случилось с деловым партнером твоего отца?
Во взгляде Сэйнта есть странное выражение, которое меня нервирует. Он кажется каким-то отстраненным, хотя и стоит прямо передо мной.
— Он умер. А потом мой отец получил всю компанию. Повезло ему, верно?
Его слова наполнены тяжелой печалью и решимостью. Я не знаю, что ему сказать, чтобы хоть немного успокоить его. Молчание, которое тянется между нами, чертовски неловкое, чем дольше оно длится, тем больше я не понимаю, как его нарушить.
В конце концов, первым заговаривает Сэйнт, он задает мне вопрос, к которому я на самом деле не готова.
— Ты говорила серьезно? О твоей маме?
Мои глаза расширяются, и меня на мгновение парализует паника. Я подумываю отрицать это, сказать, что это был просто способ заставить его чувствовать себя плохо, но это кажется таким неправильным после его извинений. Со вздохом я решаю сказать ему правду, по крайней мере частично.
— Да, это было серьезно, — бормочу я, хотя правда о моей маме на самом деле лишь скользит по поверхности моей гребаной жизни.
— Черт, — выдыхает он. — Мне очень жаль, Мэллори.
Я закатываю глаза.
— Пожалуйста, не притворяйся, что тебе не плевать на какого-то наркоторговца из Рейфорта. Я знаю тебя лучше, Сэйнт.
На мгновение выражение его лица становится задумчивым, а затем он кивает.
— Ты права, мне плевать на твою маму.
Он хватает меня за талию и притягивает к себе, заставляя задыхаться.
— Но ты… на тебя мне не плевать.
Мое сердце бешено колотится, когда я смотрю на него с недоверием. Это не те слова, которыми ты небрежно бросаешься с кем-то, с кем спишь. Это слова, которые вы произносите, когда действительно заботитесь о ком-то.