"Святые" 90-е Пионер – Том II
Шрифт:
— Нет! Мы… мы иногда помогаем… — он закашлялся. — Но Степан… он не любит убытки.
Оставив его дрожать в углу, мы вышли на крыльцо. Шухер закурил, пряча лицо от ветра:
— И что теперь?
— Думаешь, тут прикончить? — я кивнул на избушку.
— Нельзя. Сторож видел… Да и живой пока полезен.
План родился сам: подвал в соседнем доме. Дом старый, общага бывшая, теперь под снос, но ещё обслуживается. В подвал тот никто не ходит, сырой он, с ржавыми трубами и запахами канализации. Засунуть туда доктора — никто не найдет. Кляп, и наручниками к трубе. Единственная сложность,
Ждали до темноты. Доктор, оказалось, запасся не только коньяком, но и копчёной колбасой — ели молча, слушая, как за окном воет поднимающаяся метель. В пять тронулись: доктора — в багажник, Шухер — за руль «Волги». У многоэтажек он пересел ко мне, бросив машину в сугроб.
Добравшись, протащили доктора через открытый люк, как мешок с картошкой. Приковали наручниками к трубе, рот замотали скотчем.
— Сиди, — я присел перед ним. — Если твои узнают, кто их сдал — тебя в речке найдут. А тут… — оглядел подвал с паутиной по углам. — Тихо. Уютно.
Он замычал, выпячивая глаза, но мы уже уходили. Шухер — домой, я — в гараж. Трупы в ментовской пятерке ждали утилизации.
Так бы, может, и погодил, зима на дворе, не протухнут, но если всё же решу сдать его властям, лучше чтобы трупов в моём гараже не было. Будь я уверен что про гараж никто не знает, не дёргался бы, но существовала вероятность что сержант со своим подельником успели поделиться данной информацией. А так притоплю машинку, и спать спокойней буду.
Подъезжать прямо к гаражному боксу не стал, машину оставил, и в обход двинулся, чтобы внимания не привлекать. Но обошлось. Не включая фонарик, открыл ворота, накинул клемму на аккумулятор, и протиснувшись в салон так же через окно, повернул ключ.
С первого раза мотор не завелся, «пятерка» будто чувствовала свою судьбу. Но раза с третьего всё же «схватился».
Прогрел немного, из гаража выкатился, и по привычному маршруту. Дорога сначала накатанная шла, потом не очень, дальше целина, но слой снега небольшой, сантиметров пятнадцать, и всё под горку.
В конце разогнался, выпрыгнул у самого края. «Пятерка» нырнула в прорубь с тихим хлюпаньем.
Ничего кроме пузырей. К утру лёд схватится, заметёт следы.
Так же и на берегу будет, метель поднимается, скроет все. Да и не попрется сюда никто: на лыжах здесь не катаются, рыбаки это место не любят. Случайно только, но это маловероятно.
Обратно шёл три часа. Снег лез в ботинки, ветер продувал до костей. Домой добрался к полуночи, рухнул на кровать в одежде.
Проснулся от толчка. Мать трясла за плечо, лицо белое:
— Дима! Вставай… Милиция!
В прихожей стоял старлей, в руках папочка. За его спиной маячил второй, молчаливый, с лицом боксёра-неудачника.
— Иванов? Собирайтесь.
Умылся на автомате. Шепнул матери: «Позвони дяде Вите» — и вышел. По пути в участок гадал: где прокололся? Гараж? Или доктора всё же нашли…
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 8. 02.21.1991
ТОЛЬКО ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ «АиФ». Реформа цен — что потом? (фрагмент)
«МНОГОЛЕТНИЙ
Глава 19
Кабинет следователя напоминал клетку: облупленные стены цвета табачного дыма, линолеум с протертыми до бетона полосами, на столе — пятно от кружки, въевшееся в дерево за годы. Меня усадили на стул с шатающейся ножкой, который скрипел при малейшем движении. Следователь, мужчина лет сорока с лицом алкоголика, сидел за столом напротив. Его рубашка, когда-то белая, была закатана по локоть, открывая татуировку с парашютом и буквами «ВДВ» на предплечье. От него пахло жареным луком и дешёвым одеколоном, чтобы перебить перегар.
— Где был днём двадцать пятого? — спросил он, не глядя, листая какую-то папку. Ноготь мизинца, жёлтый от никотина, постукивал по столу.
— В институте. Зачет по уголовному праву сдавал.
— Ночью?
— Дома. Спал.
— Свидетели?
— Родители.
Он хмыкнул, поднял глаза. Мешки под ними были фиолетовыми, как баклажаны.
— А двадцать шестого… куда ездил? — спросил, словно невзначай.
— Да много куда… К другу заезжал, в спортзал, в столярку к отцу…
— Машина, «девятка», гос. номер «И67–21 ОБ» твоя?
— По доверенности…
— Кто владелец?
— Дедок один, знакомый хороший…
Он швырнул папку на стол, и я вздрогнул. Звук эхом отозвался в пустом кабинете.
— Не лги, Пионер. — он растянул кличку, будто пробуя на вкус. — Тебя ведь в вашей среде так зовут, да?
Я сглотнул. Вроде и не к такому привычен, но тут, под забытым уже «антуражем», аж горло пересохло, будто наглотался пепла.
— В какой это «моей»? — выдавил я, стараясь не смотреть на решётку на окне.
— Уголовной. — он наклонился вперёд, и я увидел крошки в его щетине. — Ты ж не студент, а гнида. Справку из деканата купил, чтобы в армию не идти, а сам бухаешь целыми днями!
Сержант у двери, парень лет двадцати с прыщами вместо усов, заерзал. Видимо, новичок — ещё не привык к спектаклю.
— Я студент. Юрист. И еще спортсмен, — сказал я, сжимая потные ладони в кулаках. — А водка… Так я её не пью… вообще-то…
Следователь нахмурился, и долго смотрел мне в глаза. Потом мигнул несколько раз, хмыкнул, прокомментировав с кривой ухмылкой.
— Ну-ну… Так я тебе и поверил.
Я промолчал, ибо понимал что отвечать ему нет необходимости, всё равно бестолку, у него своя программа.