Связанные Любовью

Рейли Кора

— У тебя есть билет на самолет?

— Да, мой самолет вылетает через три часа.

— Я отвезу тебя в аэропорт.”

Мы вернулись в машину, и снова моя рука нащупала живот, все еще не в силах поверить, что внутри меня растет маленький человек. Результат нашей с Лукой любви.

Данте был напряжен рядом со мной, когда он вез меня в аэропорт. Он остановился перед терминалом отправления, затем повернулся ко мне, и хищное выражение появилось на его лице.

— Никогда не возвращайся в Чикаго, Ария.

На этот раз я отпускаю тебя, но в следующий раз я сделаю то, что необходимо, чтобы обеспечить победу в этой войне.

— Неужели снова не может быть мира? Для ваших и наших детей. Для Фаби и всех остальных, кто пострадает в этой войне.

Данте холодно улыбнулся.

— Если Лука отдаст Ромеро и Лилиану и извинится, тогда, возможно, наступит мир.

Лука не сделал бы ни того, ни другого, и мы оба это знали. Двое мужчин, которые ненавидели друг друга, и еще больше мужчин, жаждущих разорвать друг друга, затянули нас всех во тьму, детей и женщин, и мой ребенок родится в этом темном мире.

Рожденный в крови. Приведен к присяге в крови. Я вхожу живой, а выхожу мертвой.

— Уходи, — сказал Данте, и я ушла. Направляясь в аэропорт, я ни разу не оглянулась. Я больше никогда не увижу Чикаго, никогда не увижу Фаби. Я прижала ладонь к животу, ища утешения. Я должна была верить, что Фаби достаточно силен, чтобы выжить в экипировке. Я не могла рисковать снова, не с ребенком, растущим внутри меня, не если я хотела защитить Луку и нашу семью.

Садясь в самолет, я снова подумала, сделал бы Лука то же самое. Позволил бы он Вэлу уйти?

Лука

Мой контроль висел на волоске, пока я слушал своих людей. Маттео тоже выглядел так, словно собирался освободить наших дядюшек от бремени жизни.

Дядя Готтардо и дядя Эрмано, казалось, о чем-то молча спорили, но держу пари, что они собирались свергнуть меня за закрытыми дверями. Эрмано был трусом, а Готтардо лишь немногим лучше, но рано или поздно они начнут действовать. Возможно, Готтардо пошлет своего законного сына убить меня.

— Война была неизбежна, — проворчал я. — Вы знаете, так же, как и я. Не притворяйтесь, что вы все не ждали шанса пролить кровь снова.

Мои подчиненные кивнули, как и большинство капитанов. Но не Готтардо и Эрмано.

Мои глаза поднялись к высокому потолку электростанции. Я выбирал его для каждой встречи моих капитанов и подчиненных за последние три года, чтобы напомнить им о моем кровавом заявлении. У меня было чувство, что их память нуждается в освежении.

Готтардо стукнул кулаком по столу, заставив меня снова посмотреть на него, и оттолкнул успокаивающую руку Эрмано.

— Хватит, — пробормотал он. — Ты слишком рисковал, притащив сюда младшую дочь Скудери и сделав ее капитаном.

Готтардо снисходительно фыркнул и кивнул Ромеро.

Ромеро напрягся в кресле,

но Готтардо повернулся ко мне.

— И все потому, что ты позволил блондинке шлюхе Скудери водить себя за член.

Я оттолкнул массивный стол, схватил дядю за горло, поднял его со стула и швырнул на пол. Я прижал его к стене, схватил обеими руками за шею и сжал так сильно, как только мог. Его голова покраснела, глаза вылезли из орбит. Он царапался и царапался, но я не ослаблял хватки. Никто не осмеливался прийти ему на помощь, пока он боролся за свою жизнь.

Я смотрел ему в глаза, как много лет назад, когда убил его сына. Кости не выдержали, пронзили сонную артерию и пищевод. Он поперхнулся, кровь хлынула у него изо рта. Он закашлялся, захлебываясь собственной кровью. Кровь ударила мне в лицо и рубашку, когда он захрипел. Я не ослаблял хватку, пока свет не исчез из его гребаных глаз, затем ослабил хватку и позволил его трупу упасть на землю у моих ног. Вокруг меня воцарилась мертвая тишина. Я повернулся к своим людям. Мои руки, лицо и рубашка были в крови. Лицо Маттео выражало шок и болезненное восхищение.

— Я ваш Капо. Я правлю восточным побережьем. Я правлю вами. Если у кого-то проблемы со мной, тогда подойдите и скажите мне это в лицо, и я дарую вам быструю смерть. Но клянусь небом и Адом, что перелом горла моему дяде будет выглядеть как милосердный конец для следующего ублюдка, который посмеет оскорбить мою жену. Я не потерплю никакого неуважения.

Многие кивнули в знак согласия, другие выглядели так, будто обделались. Мне было насрать.

— Эта встреча окончена.

Я махнул рукой в сторону людей моего дяди, затем указал на его оставшегося сына, который не выглядел особенно печальным из-за смерти отца.

— Забери его труп домой. Надеюсь, однажды ты не разделишь судьбу отца и брата.

Я повернулся, и пошёл. Маттео следовал за мной по пятам, когда я вышел из силовой установки и направился к своему "Астону-Мартину".

Маттео встал передо мной прежде, чем я успел сесть за руль.

— Думаю, мне лучше сесть за руль. Ты сейчас не совсем в своем уме.

Я сунул ему ключи.

— Ты так думаешь? — пробормотал я.

Он направился к багажнику, вернулся через мгновение и протянул чистую белую рубашку.

— Возможно, тебе стоит переодеться. Я не хочу объяснять это полиции, если они нас поймают. Не все из них у нас на жалованье, помнишь?

Я снял рубашку и вытер лицо и руки, но розовый оттенок остался. Ромеро вышел вслед за нами, и я протянул ему рубашку.

— Ты можешь сжечь это?

Он кивнул, забеспокоившись, и взял мою рубашку. Я не нуждался в их гребаном беспокойстве. Я был в порядке.

Я сел в машину, а Маттео сел за руль. Мы ехали молча, но он продолжал смотреть в мою сторону.