Связанные одной тайной

Леонтьев Антон Валерьевич

Через несколько дней Таню положили в клинику на обследование.

— Какое красивое у тебя украшение! — сказала одна из медсестер, жадно посматривая на медальон юной пациентки. — Такая маленькая, а вся в золоте. Ну и дела!

Таня ничего не ответила, только сняла медальон и спрятала его в тумбочку. А затем последовали различные анализы, тесты, беседы с академиком, а также с иными врачами.

Девочка придерживалась заранее заготовленной версии, твердила: почти ничего не помню. На вопросы о том, как она

очутилась в Москве, отвечала, что вдруг очнулась в автобусе, который ехал к столице, не имея понятия, как в нем оказалась. И единственное, что пришло ей на ум, когда она оказалась в Москве, так это адрес дедушки и бабушки.

Несколько раз ее засовывали в огромный гудящий прибор, лежать в котором нужно было не шевелясь. Понимая, что если врачи признают ее симулянткой, то будет плохо, Таня концентрировалась только на одном: на своем плане.

Но врачи и не думали признавать девочку симулянткой, считая ее заболевание редким случаем и проводя все новые анализы и тесты. Таня постепенно привыкла к тому, что ее считают медицинским феноменом. Так было даже лучше: если что-то и противоречило обычному течению болезни, аномалию списывали на ее атипичность.

Таня достаточно быстро освоилась в клинике, к зданию которой примыкал большой парк. Была середина октября, но погода стояла еще теплая и солнечная, и она там с удовольствием гуляла. А потом к Тане заявились гости. И были это вовсе не бабушка, не ее сестра, не дед, приехавший из Москвы, а дядя Леня Чех.

Девочка находилась в палате, что-то рисовала, сидя за столом, когда дверь раскрылась, и появилась та самая медсестра, что восхищалась золотым медальоном маленькой пациентки.

— Эй, Танечка, к тебе посетители, — произнесла она заговорщическим тоном. — Ты будешь рада! Спустись в парк, деточка…

Не подозревая подвоха, Таня так и поступила.

Она пошла по аллее и вдруг увидела на одной скамейке трех типов, облаченных во все черное, а на другой, подальше, облаченного в элегантный плащ дядю Леню Чеха. Мочка его уха была оторвана выстрелом Димы, однако уже зажила, и теперь ее отсутствие несколько уродовало облик мужчины, придавая ему нечто злодейское, зловещее.

Таня на мгновение замерла, чувствуя, что ее кожа под толстым больничным халатом покрылась от страха мурашками. Однако она не должна была выказывать эмоции, ведь, согласно официальной легенде, ничегошеньки не помнила. Поэтому, натянув на лицо непроницательную мину, девочка двинулась вперед и, оказавшись перед лавкой, где сидел дядя Леня, произнесла:

— Вы ведь профессор из Новосибирска, о котором мне говорили?

Чехарский усмехнулся, встал, нависнув над ребенком, и произнес:

— Здравствуй, Танечка! А ведь короткие волосы тебе очень даже идут…

Он погладил ее по голове, и Таня еле сдержалась, чтобы не отпихнуть от себя руку убийцы родителей и брата. Но все же отошла немного в сторону.

— Мы с вами знакомы? Извините, я вас не помню…

Дядя Леня

указал на скамейку, на которую и сам снова опустился.

— Давай посидим, побалакаем. Не бойся, я тебя не съем, Танечка!

Она осторожно опустилась на скамейку, глядя на посыпанную гравием дорожку перед собой. То, что бандит найдет ее в Петербурге, было понятно с самого начала. И Таня готовилась к встрече с ним. Но все равно сидеть около убийцы родителей, Димы и добрых деревенских стариков было невыносимо.

— Хорошо выглядишь, Танечка! — продолжил дядя Леня. — Никогда бы не подумал, что ты так тяжело больна… Кстати, тебе передает привет моя дочка Танечка. Ты ведь ее помнишь? И смотри на меня, когда отвечаешь!

Таня подняла глаза и промолвила:

— Нет, вы явно не профессор из Новосибирска. Но тогда кто вы? И почему разговариваете со мной таким злым тоном? Я вам что-то плохое сделала?

Дядя Леня усмехнулся.

— Не хотел тебя напугать, Танечка… Что же касается моего тона, то он вовсе не злой, а добрый, потому что когда я на самом деле сержусь, то веду себя иначе.

Конечно, тогда дядя Леня убивает безоружных женщин и продает десятилетних девочек в сексуальное рабство, мелькнуло в голове Тани.

— Так ты помнишь мою дочку или нет?

Девочка качнула головой:

— Нет, не помню. Я вообще мало что помню, вы уж извините…

У нее на глаза навернулись слезы — за прошедшие недели Таня научилась мастерски отбивать ненужные вопросы, устраивая показную истерику. Это каждый раз срабатывало.

— Ах, Танечка, не стоит лить слезы, — слегка скривился мужчина. — Хотя, надо сказать, у тебя в последнее время имеются для этого причины. Ты ведь сирота, как я слышал. Твои мама с папой умерли?

Таня внутренне сжалась. Похороны родителей и Димы прошли без ее участия, их погребли в Москве. И вот сейчас человек, который отправил их на тот свет, сидит около нее и издевается над их памятью! Девочке так и хотелось вцепиться дяде Лене в лицо ногтями, завыть, закричать. Но тогда она потеряет свое преимущество. И убийца ликвидирует ее прямо тут…

Поэтому пожав плечами и шмыгнув носом, Таня ответила:

— Да, мне сказали, что они погибли в автомобильной катастрофе. Но я маму и папу, увы, не помню. Мне очень жаль…

Девочка старалась, чтобы голос у нее был как можно более спокойный, а тон будничный. Кажется, получилось.

— В автомобильной катастрофе… — удовлетворенно повторил дядя Леня.

Это была официальная версия, которую распространяли дедушка с бабушкой. Конечно, в СМИ, особенно бульварных, писали о том, как на самом деле погибло семейство Михаила Волкова, и до Тани доносилось, как медсестры и даже врачи за ее спиной шушукаются, мол, их пациентка — дочка «тех самых московских мафиозо, которых прихыкнули», однако делала вид, что ничего не слышит. Кстати, даже в больницу парочка назойливых папарацци пыталась проникнуть, однако их поймали и с позором сдали на руки милиции.