Связанные одной тайной
Шрифт:
Таня заметила, что Чехарский облачен в плащ и что левая рука его опущена в карман плаща. И, судя по контурам, мужчина держал в ней пистолет. Так что еще до того, как она, ринувшись вперед, сумеет убить или хотя бы ранить его, он элементарно пристрелит ее.
— Сама, — ответила в тон Таня. Осторожно обернулась и краем глаза заметила движение в коридоре. Значит, дядя Леня, памятуя об их последней встрече, пришел не один. И те, кто сопровождал его, были наверняка вооружены до зубов. Что же, шансов у нее, кажется, нет…
— Отличная работа, — похвалил дядя
Таня замерла на месте, не зная, как вести себя. Внезапно ее прошиб холодный пот. Дядя Леня ведь и раньше ее видел, в зале суда, например, но не узнал. Так отчего же теперь обращается к ней, как к крестнице, то есть осознавая, что она и есть Таня Волкова, то есть последний «волчонок»?
— Знаешь, крестница, я, даже когда получил подтверждение из двух лабораторий, из нашей и зарубежной, что труп стопроцентно твой, все равно не до конца этому поверил. Но против науки не попрешь. И, как говорится, все мы смертны. И то, что убить можно даже самого крутого или считающего себя таковым, ясно, как божий день. Жизнь и смерть твоего папаши это наглядно демонстрирует. Но я же знал, что ты однажды выжила, хотя точно должна была умереть. Причем тогда ты была десятилетней пигалицей. Поэтому подумал: так что же ты можешь отчебучить, став взрослой?
Таня, хмуро косясь на него и судорожно размышляя над тем, как ей остаться в живых, спросила:
— Вы пришли, чтобы сказать мне это? Я, честное слово, польщена.
Дядя Леня крякнул и одобрительно заметил:
— Так же холодна и остра на язычок, как и твоя покойная матушка. Но нет, конечно, я пришел не для того, чтобы выразить тебе свое восхищение. Хотя — ты мне, естественно, не поверишь — я в самом деле горжусь тобой, крестница. Потому что такой ты стала благодаря мне! У тебя была цель — уничтожить меня, и ты ее почти достигла…
Бандит-олигарх мерзко ухмыльнулся, и Таня поняла: пощады не будет. Как и не будет пыток, мучений, изнасилований и прочего столь свойственного дяде Лене садизма. Он убьет ее без рассусоливаний, без сантиментов и без малейших угрызений совести. Причем убьет сам, собственноручно, потому что только так сможет убедиться, что последний «волчонок» наконец мертв.
— Кажется, ты все поняла, крестница, — вздохнул дядя Леня и извлек из кармана небольшой черный пистолет, матово поблескивавший при свете лампы. — Я, конечно, рад тому, что мы встретились, но по мне эта встреча не должна была состояться. И вовсе не потому, что ты продолжала бы и дальше дурачить меня, а потому, что должен был убить тебя еще много лет назад. Но ты постоянно уходила. А в этот раз не уйдешь!
Таня молчала. Дядя Леня, которого, кажется, вдруг пробило на сентиментальность, продолжил:
— Ведь я тебе в глаза смотрел — и не узнал… Надо же, как ты изменилась. Стала красивой и — породистой. Сочетаешь в себе лучшие качества матушки и отца…
— Делайте,
Чехарский вздохнул и, обведя взором комнату, произнес:
— Да, ситуация патовая. Для тебя, крестница, для тебя. Потому что на сей раз нет ни спасительной реки, ни окна, через которое можно сбежать. Впрочем, даже если и вырвешься отсюда, выпрыгнешь из окна в другой комнате, на улице тебя поджидают мои люди. Теперь-то ты точно не уйдешь!
Таня поверила ему сразу же: дядя Леня не шутил.
— Но ведь какую операцию провернула! Прямо графиня Монте-Кристо, честное слово! Насобирала про меня такого, что хоть стой, хоть падай! Я польщен, крестница, да польщен, что стал центром всего твоего существования. Не находишь, что пора бы уже тебе понести наказание?
Таня закрыла глаза. Сдаваться без боя она была не намерена. Она заманит дядю Леню в ловушку и нанесет удар. Пусть пока балагурит, тем самым давая ей возможность нанести удар. Если повезет, она утащит его на тот свет за собой. Потому что в том, что жить ей осталось не больше четверти часа, Таня ничуть не сомневалась. Хотя, может, убивать дядю Леню не следовало бы. Ведь хоть он и лишит ее жизни, но и сам очень скоро лишится всего. Ведь пока негодяй празднует победу, радуясь, что сумел обезвредить ее и завладеть досье, хранившимся в этой комнате, Денис и его люди сортируют гораздо более опасный и полный архив.
Денис…
Таня вздрогнула и открыла глаза. Потому что в этот момент зазвонил телефон дяди Лени. Пусть возьмет трубку, молила Таня, пусть возьмет! Тогда его внимание будет отвлечено, она нанесет удар и…
Но тут в комнату вошли три человека — два бритоголовых с пистолетами в руках, а также известный Тане синеглазый тип без оружия. Бритоголовые наставили на нее оружие, и дядя Леня, одобрительно хмыкнув, положил свой пистолет на письменный стол. Затем вытащил из внутреннего кармана плаща изящный мобильный.
— Алло? Что, доставили? Отлично! Да, за мной не заржавеет, не беспокойся! Что с ней будет? А какая тебе теперь, Дениска, разница, что с ней будет. Что решу, то и будет. Спасибо тебе за подарочек весом в полторы тонны! Ну, бывай.
Чехарский завершил разговор, который полностью буквально потряс Таню. Чувствуя, что вот-вот упадет в обморок, девушка даже покачнулась.
— О, да на тебе лица нет, Танюша! — насмешливо глядя на нее, произнес дядя Леня. — Что, поплохело? Может, присесть хочешь?
Татьяна быстро взяла себя в руки, но голова продолжала гудеть, а в глазах двоилось.
— Ты все правильно поняла, звонил твой Денис. Прыткий малый! В заместители прокурора уже пролез, а метит, конечно, еще выше. Такие люди мне нужны! Кстати, доложил, что досье Женечки-педофила, которое я по всему миру искал, доставлено на одну из моих, так сказать, баз. Ты ведь купила у предателя все, что у него было, выложив свои кровные? Ха-ха! А в итоге все это я заполучил! Ну, разве не ирония судьбы, крестница?