Связанные страстью
Шрифт:
— Боюсь, я уже забыл, что значит быть молодым.
Такер чувствовал на себе взгляд старика все то время, пока взнуздывал для Дженни лошадь и подсаживал ее в седло. Когда молодые люди выехали наконец за околицу и проскакали какое-то время по залитой солнцем тропе, Такер предложил:
— Вон отличная поляна для отдыха. Мы можем расположиться на ней и поговорить.
— Поляну вижу. Не понимаю только, о чем таком важном ты хочешь со мной поговорить, коль скоро ради этого бросил работу в середине дня.
Такер неопределенно пожал плечами, направляя тем не
— А ты можешь себе представить, что я просто соскучился по тебе?
— Ну и что? Мне тоже часто тебя не хватает. Но работа есть работа.
Такер поднял на девушку глаза и понял, что Дженни настроена весьма серьезно.
— Скажи лучше, не случилось ли что-нибудь дурное?
— Уверяю тебя, что ничего дурного не случилось. — Когда они достигли облюбованного затененного места, Такер соскочил с коня, помог Дженни вылезти из седла и еще более мягким голосом произнес: — Если, конечно, желание повидать тебя не считается у вас в доме чем-то дурным.
Дженни находилась так близко от него, что временами их тела соприкасались.
— Раньше тебе не нужен был предлог, чтобы повидать меня, Мэтт. И ты никогда не забывал пристегнуть к ремню пряжку, доставшуюся тебе по наследству от отца. — С минуту помолчав, Дженни добавила: — С некоторых пор я чувствую себя с тобой как-то по-другому.
Такеру вдруг ужасно захотелось узнать, как именно она себя с ним чувствует.
— И что же ты с некоторых пор чувствуешь, Дженни?
— Мне почему-то кажется, что ты об этом знаешь. — Карие глаза Дженни, казалось, просветили его насквозь. — Я люблю тебя, Мэтт. И всегда любила. Когда ты заговаривал о нашем браке, я рассматривала это как ответ на свои молитвы. Пусть ничего особенного волшебного между нами и не было, мы так давно друг друга знали, что я считала подобное развитие наших отношений неизбежным и вполне справедливым. Моей единственной заботой было то, что ты очень красив, а я обыкновенная простушка.
— Ты не простушка.
— Увы, я именно такая.
— Ничего подобного! — вскричал Такер, беря девушку за руку. — Я уже говорил тебе, что ты удивительно нравственное, чистое и светлое существо. Бывают моменты, когда твои глаза сверкают, как драгоценные камни, а лицо светится.
— Оно светится лишь для тебя, Мэтт.
Такер смигнул, когда она назвала его Мэттом.
— Что случилось?
— Не знаю.
Такер отступил от нее на шаг и покачал головой. Затем повернулся и направился к протекавшему поблизости ручью. Их лошади двинулись за ними, а достигнув источника, начали пить. Такер некоторое время смотрел на лошадей, а затем повернулся к Дженни, которая как раз в этот момент подошла к нему.
— Думаю, то, что я испытываю по отношению к тебе, — сказал он с чистосердечием, какого сам от себя не ожидал, — совершенно новое для меня чувство.
— Такого быть не должно, поскольку мы знаем друг друга очень давно. — Она покачала головой, признаваясь в том, чего не могла больше таить. — Но между прочим, то, что я испытываю по отношению к тебе сейчас, тоже иногда кажется мне новым и неизведанным.
Такер
— Что же нового появилось в твоих чувствах по сравнению с тем, что было?
— Не знаю точно. Но у меня появляется странное чувство предвкушения чего-то всякий раз, когда я тебя вижу, — Дженни покраснела. Ее лицо окрасилось розовым, когда она стала развивать свою мысль. — Ну и конечно, особое чувство, которое я испытываю, когда ты меня целуешь, Оно такое… Такое… Возможно, ты сам его испытываешь в этот момент… оно сродни голоду, что ли…
— Голоду, говоришь?
— Но не такому, когда хочешь есть, особого рода голоду…
Теперь Такер смотрел на нее не отрываясь. Ему не доводилось прежде встречать женщину, хотя бы в малой степени похожую на Дженни. Она говорила с ним совершенно открыто и, рассказывая о своих эмоциях, не испытывала никакого стыда. Ему казалось, что он тонет в теплой глубине ее глаз. Ее взгляд затронул такие чувства и эмоции, о существований которых в себе он даже не подозревал.
— Поцелуй меня, Мэтт.
— Дженни…
— Я хочу понять, не нафантазировала ли я все эти чувства или они существуют на самом деле.
— Дженни, я приехал сюда, чтобы…
Встав на цыпочки, Дженни обвила его шею руками и прижалась губами к его губам. Ее целомудренный чистый поцелуй вызвал у него внутри настоящую бурю. Такер не выдержал и прижал Дженни к себе так сильно, как только мог. Поцелуй между тем становился все более горячим и страстным, как становились все более горячими и страстными их объятия. Прошло совсем немного времени, и их губы и тела слились в неразрывное целое, и они начали задыхаться.
Наконец Такер, издав протяжный стон, оторвался от девушки. Он никогда еще не чувствовал себя подобным образом в объятиях женщины. Дженни словно стерла его проклятое прошлое, очистила от всех совершенных им дурных деяний и позволила ощутить себя обновленным человеком, не похожим на того, каким он был прежде.
— Я люблю тебя, Мэтт.
Эти слова мгновенно вернули Такера к реальности.
— И жду, когда ты скажешь, что тоже любишь меня.
Такер устремил взгляд на Дженни… Милую, любящую Дженни, не имевшую никакого представления о том, что она оказалась в руках жулика и самозванца. Она определенно этого не заслуживала.
— Мэтт…
— Мне пора ехать, Дженни…
— Ехать?
Такер нетрепетной рукой отодвинул Дженни со своего пути.
— Я… У меня есть кое-какие важные дела, о которых мне необходимо позаботиться.
— Я сказала или сделала что-нибудь не так? — спросила Дженни.
— Нет. Это не имеет к тебе никакого отношения.
— Я не понимаю тебя, Мэтт…
— Тут и понимать нечего. Просто мне надо ехать.
Игнорируя ее вопросы и протесты, он посадил ее в седло и сам вскочил на лошадь. Затем развернул своего коня и поехал по тропе в обратную сторону, зная, что Дженни следует за ним. Слезы у нее на глазах были слов, но острый нож, вонзившийся в его сердце, когда она, подъехав к нему, прошептала: