Связанные страстью
Шрифт:
С этими словами Тоби заковылял к двери. Саманта какое-то время смотрела ему вслед, а потом отправилась в бар, где ее давно дожидались поклонники.
Хелен и Джим, наблюдавшие из своего угла за ходом беседы, переглянулись. Их подозрения относительно того, что у Саманты неприятности, подтвердились. Так по крайней мере им казалось. Они всей душой были рады помочь ей, но не знали, что делать. Поэтому решили остаться за столиком и подождать дальнейшего развития событий.
Завершив разговор с Дженни, Мэтт пустил свою лошадь в галоп. Когда он исповедался ей в своих грехах,
Выхватив из кобуры револьвер, когда хижина Такера оказалась в его поле зрения, он слез с коня и, едва слышно ступая по траве, прокрался к домику. Затем заглянул в окно в надежде рассмотреть, что там внутри, но поскольку окно не мыли целую вечность, ничего не увидел. Тогда, держа револьвер наизготовку, он ворвался в хижину, ударом ноги распахнув дверь.
В хижине никого не было.
Мэтт громко выругался, задаваясь вопросом, где может находиться Такер. Он сомневался, что Такер отправился в город, поскольку тот не хотел подвергать угрозе свою анонимность в случае неожиданной встречи с братом. Но как бы то ни было, Мэтт не сомневался в том, что рано или поздно Такер вернется в хижину.
Вечерело. И Мэтт понял: сегодня Такер в хижину не вернется. Не раздумывая о том, куда Такер мог пойти, Мэтт вышел из хижины и направился к рощице, где находилась его лошадь. Медленно пробираясь в темноте среди деревьев, он молил Бога, чтобы лошадь оказалась там, где была привязана, и с ней ничего не случилось.
Добравшись наконец до своего ранчо, Мэтт первым делом отвел лошадь в стойло, запер его и зашагал к домику. И неожиданно замер, чувствуя, как волосы у него на голове зашевелились. На ранчо, где по идее не должно было быть ни единой живой души, тускло светилось одно окно, озаренное крохотным пламенем керосиновой лампы. В следующее мгновение на смену оцепенению пришла ярость. Вытащив из кобуры револьвер, Мэтт ворвался в свое жилище и быстрым шагом прошел из прихожей в гостиную, где к огромному своему удивлению обнаружил Такера, сидевшего на старой продавленной кушетке.
Первым заговорил Такер:
— Спрячь пушку, братец. Она тебе не понадобится.
Мэтт, выгнув дугой бровь, бросил:
— Не хочу зря рисковать, знаешь ли…
— Что бы ни случилось, я не стану в тебя стрелять. Ведь мы с тобой братья.
— Ты мой брат только тогда, когда тебе это выгодно.
Такер поднялся с места и свел на переносице брови.
— Ты разговаривал с Дженни, не так л и?
— Разговаривал.
— И она тебе все рассказала.
Мэтт, чей указательный палец подрагивал на спусковой скобе револьвера, гаркнул:
— Ну и сукин же ты сын, Такер!
Такер, спокойно выслушав его, повторил:
— Спрячь пушку, Мэтт, она тебе не понадобится. Я собираюсь пойти к шерифу и сдаться властям. Специально приехал к
— Я тебе не верю.
Удивленный откровением брата и не зная, говорит ли тот правду, Мэтт тем не менее не мог не признать, что у Такера оружия при себе не было. Засунув наконец револьвер в кобуру, он произнес:
— С первого же дня нашей встречи ты повел себя как самый отъявленный наглец. Сказал, к примеру, что будешь и впредь пользоваться всеми преимуществами нашего сходства, пока мне это не надоест и я не заявлю на тебя в полицию. Ты все время пытался доказать мне, что я ничем не лучше тебя. Ну так вот: должен по этому поводу заметить, что ты выиграл. Однако теперь, когда все вроде как складывается в твою пользу, неожиданно выясняется, что ты собираешься сдаться шерифу. Не вижу в этом особого смысла.
— Все-таки ты поверил мне. Хотя бы в часть из того, что я сказал. Иначе револьвер остался бы у тебя в руке.
Помолчав, Мэтт спокойно спросил:
— Ты зачем сюда приехал?
— Ведь я уже сказал тебе зачем.
— Мало ли что. Ты и раньше мне врал.
— После разговора с Дженни ты отправился в мою хижину и ждал меня там, верно? А я все это время сидел здесь. Бессмысленная потеря времени!
— Ты хотел сказать, что я отправился в свою хижину на заброшенном участке своего ранчо, не так ли?
— Совершенно верно. Наш отец позаботился об этом. Сначала меня задевал тот факт, что отец перестал думать обо мне с того самого дня, когда мать от него ушла. Но честность и благородство Дженни, ее стремление творить добро так на меня повлияли, что я впервые в жизни решил хотя бы в малой степени уподобиться ей и попытаться изобразить из себя благородного. И когда я ощутил в себе это самое благородство, то пришел к выводу, что даже если мать и лишила меня лучшей доли в жизни, то произошло это не по твоей вине и ты здесь ни при чем. А потом я сказал себе, что ты заработал это ранчо, поскольку долгие годы вкалывал бок о бок с отцом. А я — нет.
Мэтт прищурился и бросил на Такера скептический взгляд.
— С чего такая перемена, хотелось бы знать?
— Я же сказал тебе — из-за Дженни.
Мэтт вспыхнул.
— Ты не достоин произносить это имя. Ты знал, что мы помолвлены, и использовал это к своему преимуществу.
— По-моему, ты и думать забыл о вашей помолвке, когда спал с женщиной из салуна.
Мэтт сделал шаг назад.
— Я уже поставил тебя в известность, что ты прав и я ничем не лучше тебя. По крайней мере в отношении женщин.
— На самом деле Дженни предал ты, а не я.
— Ты воспользовался преимуществом, доставшимся тебе не по праву. Я же, несмотря на помолвку, ничего подобного с ней себе не позволял!
— У меня и в мыслях этого не было, когда я впервые увидел ее, но когда мы узнали друг друга получше и она предложила мне себя в день нашей последней встречи…
Чтобы не позволить Такеру завершить эту фразу, Мэтт быстро шагнул вперед и изо всех сил ударил его кулаком в лицо. Такер упал, и из уголка его рта закапала кровь. Мэтт посмотрел на него сверху вниз и произнес: