Связанные страстью
Шрифт:
Хватая ртом воздух, Саманта приложила к лицу платок. Что это с ней? Разве она не ожидала чего-то подобного? Она должна быть благодарна Мэтту за то, что он предпочел ей Дженни, избавив ее тем самым от проклятой неопределенности.
Стук конских копыт заставил ее повернуться на звук как раз в тот момент, когда некий всадник выехал на тропу из окаймлявших ее зарослей. Подъехав к Саманте и придержав лошадь, он произнес:
— Саманта! Я слышал, как кто-то едет, но и представить себе не мог, что это ты. Что ты здесь делаешь?
Это был Мэтт… или она ошиблась?
Саманта посмотрела
— Ты который из двух?
В следующее мгновение она заметила, как посуровело его лицо.
— Никогда не думал, что придется отвечать на этот вопрос тебе.
— Нет уж, ты мне скажи… Ты кто — Мэтт или Такер? Хотя, признаться, с некоторых пор большой разницы в этом не вижу.
— Ты что — пытаешься меня разозлить?
— Я пытаюсь говорить правду. Вы оба предатели и обманщики. Оба старались затащить меня в постель, но только у одного это получилось. Так кто ты такой?
— Если мне не изменяет память, ты хотела меня ничуть не меньше, чем я тебя.
Саманта решила прекратить перебранку. Она уже поняла, кто перед ней. На самом деле она знала это, как только увидела всадника.
Удивляясь собственному спокойствию, она произнесла:
— Я разговаривала с Дженни.
Мэтт помрачнел.
— Я не могла больше ждать. А она ответила на все мои вопросы.
— Правда? Что-то я сильно в этом сомневаюсь. — Полные губы Мэтта вытянулись в нитку. — Дженни не знает тебя, а она не из тех, кто говорит о наболевшем первому встречному, справедливо опасаясь, что над ее чувствами могут посмеяться.
— Я не собиралась смеяться над ее чувствами. Просто хотела узнать, какое место занимаю в вашей теплой компании.
— Не могла, значит, подождать, пока я скажу тебе об этом?
— Не могла.
Мэтт удивил ее, сказав с неожиданной нежностью:
— Извини, Саманта. Я бы вернулся к тебе в самое ближайшее время, но возникло важное дело, которое требовалось уладить. Я сам хотел тебе рассказать, чтобы не причинять больше страданий Дженни.
Его забота о Дженни только подбросила угольку в топку ее эмоций, и Саманта почувствовала, что начинает терять контроль над собой.
— Значит, говоришь, не хотел причинять ей страданий?
Подметив, что в ее голосе появились визгливые нотки, Саманта глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, после чего попыталась продолжить свою мысль уже более спокойным тоном:
— Я полагала, что ты вернешься вчера вечером. Ждала. Надеялась. Но даже надежда стала покидать меня, поскольку близилась ночь, а тебя все не было. А между тем окружавшие меня люди смеялись, шутили, короче, хорошо проводили время. Я тоже шутила и смеялась, но это касалось лишь моей бренной телесной оболочки. Внутренне же я страдала. Но даже пребывая в таком состоянии, я никак не ожидала, что, помимо всего прочего, ты можешь поведать мне о нерушимости твоей с Дженни помолвки.
— Это она тебе сказала?
У Саманты перехватило дыхание, она потеряла дар речи.
Соскочив с седла легким привычным движением, Мэтт стащил Саманту с лошади и заключил в объятия. Она попыталась высвободиться, но он так крепко прижал ее к себе, что у нее не хватило сил.
— Мне очень жаль, что все
Саманта замерла в его объятиях.
— Дженни рассказала тебе далеко не все. Полагаю, ей просто не хватило для этого душевных сил, поскольку она и мне рассказала об этом в основном намеками.
— Дженни сказала, что простила тебя и ваша помолвка по-прежнему действительна.
— Дженни простила меня, потому что винит себя в аналогичном грехе. Такер…
Саманта едва слышно прошептала:
— Он тоже стал приставать к ней, позабыв представиться?
Светлые глаза Мэтта наполнились болью.
— Такер сообщил Дженни, кто он такой лишь после того, как они переспали.
Саманта не сдержала слез, представив себе, какое унижение пришлось претерпеть Дженни.
— Разумеется, я разозлился на Такера, хотя он уверял меня, что все вышло совершенно случайно и он очень об этом сожалеет.
— Поздно сожалеть, — пробормотала Саманта.
— Я пытался втолковать Дженни, что это не ее вина, но она ничего не желала слушать. Сказала, что ты каким-то образом разглядела душу Такера сквозь мою телесную оболочку, инстинктивно поняла, что перед тобой другой человек, и прогнала его. А вот она позволила ему обмануть себя, поскольку он говорил только приятные ей вещи.
Следующий вопрос Саманты больше походил на констатацию факта:
— И его она тоже простила?
Мэтт с минуту помолчал, затем продолжил:
— Потом она сказала мне, что не хочет огорчать отца и сохранит все в тайне. Что же касается помолвки, то она еще некоторое время будет считаться действительной, но естественный ход событий постепенно поставит на ней крест. Я так был зол на Такера, что не стал с ней спорить, выскочил из домика и отправился искать братца. Самое забавное заключатся в том, что когда мы наконец с ним встретились…
Саманта стала нежно поглаживать Мэтта по исказившемуся от душевной боли лицу, стремясь разгладить образовавшиеся на нем резкие складки, и он скомкал окончание своего рассказа. Добавил только в качестве объяснения:
— Как-никак он мой брат, Саманта, и я совершенно точно знаю, что если бы мать забрала с собой меня, а не его, я стал бы им.
У Саманты от этого печального вывода засосало под ложечкой, и она, стремясь его успокоить, прикоснулась губами к его губам и произнесла множество ласковых утешений, хотя и понимала, что все ее усилия бесполезны. Он бормотал нечто бессвязное, когда она целовала его, зная, что Мэтт ненавидит себя за преимущества по части воспитания и общественного положения, доставшиеся ему волей судьбы, которых Такер был лишен. Но Саманта продолжала его ласкать, поцелуями заглушая слова самоосуждения, не желая слышать, как он корит себя за то, в чем, по ее глубочайшему убеждению, совершенно не виноват. Мэтт считал, что стал бы вором и грабителем, окажись он на месте Такера. Интуиция подсказывала ей, что это неправда, но она не могла ему это доказать. А также не могла лишить его права выказывать сочувствие по отношению к брату.