Связанные в Академии
Шрифт:
А с утра Гаэр чуть зубы не раскрошил от злости — эта тупоголовая зараза стояла в первом ряду новобранцев, которых ему обещал капитан Варах.
В Балеаре адептессы с талисманом Воды всегда радушно принимались в воинские ряды как лекари и помощницы лекарей. Срок у них был меньше — от трех до шестим месяцев службы, зато почетная медаль в виде капли из бирюзы давала множество преимуществ при поиске работы.
А получилось это все провернуть у Виссарии только потому, что кто-то поддался эмоциональному порыву и организовал ее перевод на экономический факультет без потери предыдущего учебного лекарского статуса.
Вот
Конечно, Варах не был виноват, что по незнанию записал девушку-водного мага в помощники военному лекарю, но Висса-то чем думала?! Практика такая в Балеаре была не редкостью, но она же не солдат, не боец, и практика ей такая не нужна для работы в городе! Она самый настоящий книжный червь. Какая к демонам служба на границе! Но то, как она стояла в ряду еще нескольких таких помощников, как смотрела мимо Гаэра, говорило о многом. Например, что характер у нее есть и хрен его согнешь в бараний рог. Что она, возможно, упрямее его самого, а значит...
«Разорву эту связь сейчас же!» — взбесился внутри Гробер, схватив поводья коня, вскочил в седло и метнулся в сторону села, где по его данным жил-поживал старый профессор Лайрофес, злобный маленький старикашка, которого сам Гробер обещал упокоить следующим годом. А все из-за того, что хоть и жил маг на отшибе, но в Совет входил и непроломной стеной стоял на том, чтобы в Балеаре наконец-то разрешили браки и по древней магии. Совет обсуждал это предложение три дня, три ночи пил, а на четвертый послали Лайрофеса в... свое село обратно, пообещав «подумать над вопросом». Гробер же пообещал помощь в излечении старческого маразма путем отсоединения души от тела.
Вот так замечательно они тогда расстались, а сейчас он мчится, не жалея коня, к этому маразматику, чтобы выяснить про разрыв душ? Да старик его на порог не пустит. Но выбора не было.
Варах с тоской и каким-то смирением посмотрел на клубы пыли, поднятые копытами скакуна Гробера и повернулся к новобранцам. М-да, картинка вызывала слезы: молоденькие желторотые цыплята. Нет, и раньше, конечно, ему присылали молодняк, но это уже ни в какие пушки не лезло. Вот даже в пушки мясом на обстрел. Анжуйцы хоть и не терроризировали в полную свою мощь их крепость, но жизнь портили, а заодно и спокойствие границы нарушали. Поговаривали, что скончался последний представитель из династии де Лис и теперь в стране смута с престолонаследием, да воинственные настроения. Бывший король изрядно проредил казну, запасов еды мало, а лето выдалось засушливое, так что неровен час и ближайшие земли Анжу восстанут.
— Поскорее бы они уже разобрались со своими родовыми ветвями, а то наш Карион Сильный плюнет и начнет кампанию по захвату соседа, а мне тут воюй за всех, — бурчал себе под нос капитан, пока шел из казарм к плацу, ведя за собой выводок. Через пару часов стало понятно — они не выживут. Никакой толком физической подготовки, никаких знаний рукопашного боя, никакого характера одним словом. Только Кирц подавала слабые надежды, что дотянет до второго боя. Ее упрямство заменяло деве все: умения, силу, личностный стержень. По правде он очень удивился, что девчушка прибывшая на карете с гербом самого Гробера, подаст
К вечеру вернулся сам темнейший. Взлохмаченные волосы и порванная накидка наводили на мысль, что достопочтенный мейр напился и подрался, а когда он прошел нетвердой походкой, то мысль эта у Вараха укрепилась.
— Мейр Гробер, с вами все в порядке? — решил он все-таки уточнить не в силу заботливого сердца, а в целях предотвращения проблем, так сказать. Пьяный некромант такого уровня — это вам не шутки. Поднимет три соседних кладбища в хмельном бреду и шли похоронки семьям.
Тот остановился, оглянулся, глядя осоловело на капитана, и мотнул рукой, будто челядь разгонял. Варах лишь челюсть крепче сжал от такого унижения. Надо было что-то придумать и срочно. Выход как ни странно нашелся почти сразу.
— Кирц вставай, — шипел он на спящую деву, что спала на узкой койке в лазарете с остальными помощниками. — Вставай, песья дочь. Дело наивысшей важности.
Я разлепила глаза и сощурилась, пытаясь разглядеть будившего, а когда поняла, то резко села и сразу скинула сонное выражение лица.
— Хозяин твой, мейр Гробер, — Варах замешкался, обдумывая как правильнее сказать, чтобы до нее дошло, — в скверном расположении духа. Того и гляди, начнет нам тут из могил поднимать. Успокой его, пожалуйста, да и присмотри до утра, а я тебя до обеда отпускаю в благодарность за помощь. — И добавил суровости в голос: — Иди быстрее.
Мне два раза объяснять было не нужно. Я и сама хорошо знала, чем может грозить магическая расбалансировка у некромантов. Я, как маг Воды, изучала влияние черной магии Смерти, поэтому знала из книг, что некроманты в большей степени аскеты не по личному выбору, но магическому. А еще изрядные извращенцы — напряжение же надо как-то снимать. Я молнией промчалась вдоль казарм и плаца, вылетела к домикам высшего состава и без стука влетела в знакомую дверь, уже кожей ощущая, как бесится моя половина души по имени Мурниш.
Гаэр рвал и метал: рвал свои записи и метал свою коллекцию ножей в наспех нарисованный мой портрет, отчего я опешила, да так и замерла на входе, успев закрыть за собой дверь.
— Пришла насладиться моим крахом? — проговорил пьяно растягивая слова Гаэр.
— О чем вы? Какой крах?
— А вот о чем! — И некромант рванул ворот рубахи, открывая грудь, на которой странным узором было написано имя “Виссария”. Не так тонко и изящно, как на моей пятке. Чернее, больше... страшнее.
— Этот старый маразматик сказал мне, что нет его. Нет заклинания, чтобы разорвать связь душ. Ничего нет. А за отказ от своей половины — медленное угасание силы. Только для некроманта это смерть. Как же я тебя ненавижу! — глухо прорычал Гаэр и вдруг резко кинулся ко мне, с огромной силой прижимая к себе и снова жадно целуя. Никакой нежности, только безумная звериная страсть. Я не сопротивлялась, хотя боялась такого Гаэра, но чувствовала, насколько тот нуждался во мне, какова в действительности его тяга к мне. Поэтому и слова так не задевали, ведь я все чувствовала, может не все понимала, но ощущала, как тянется душа некроманта к чему-то внутри меня.