Связанные вместе
Шрифт:
– Да, – прошептала она, заговорщицки наклоняясь ближе. – Я связалась с ним, но он сказал, что увидится со мной только в том случае, если вы приедете.
Я сделал шаг назад, ухмыляясь.
– Он издевается над вами. Если бы он хотел меня видеть, то мог это сделать. Если он захочет увидеть вас, то увидит. Вот что действительно страшно.
– Что именно?
– Он безумно умен, чрезвычайно богат, и у него много людей, которым он не просто нравится, а которые рабски ему преданы.
– Я знаю. Он уговорил Джулию Гринфилд прикрепить
Я кивнул.
– К счастью, ее защищала полиция.
– Да. К счастью. Он ненавидит свою сестру. Он убил своего адвоката, вы помните об этом?
Конечно, помню. Об этом писали все газеты, но это было, когда он был в Элгине, так что теперь это было целую жизнь назад.
– Но вы, маршал... что в вас такого, что не позволяет ему желать вам зла?
Я чуть было не сказал: «Потому что он сам хотел причинить мне боль, а никому другому не позволял», но она ничего не знала обо мне и Хартли, и открыть ей хоть часть этого было бы плохо. Знать только часть и больше ничего - хуже, чем не знать вообще ничего, поэтому я держал рот на замке.
– Он любит вас?
Я рассмеялся, потому что Хартли любил только одного человека, и это был он сам. Любой, кто разговаривал с ним больше минуты, знал это.
– Его чувства к вам убийственны?
Невозможно было сказать, что это за чувства, но смерть больше не входила в его планы. Убийство меня было решительно исключено. Пытки... Я не могу сказать точно.
– Теперь он на свободе, Джонс. Вас это не пугает?
Я смерил ее взглядом, поняв, что отвел глаза.
– Я не могу это комментировать, мисс Лоринг.
– Он разгуливает на свободе; он может быть где угодно.
Но это не так, и я это тоже знал.
Она резко выдохнула.
– Если мэр прикажет вам...
– Он не может, и вы это знаете, – заверил я ее. – Мы оба знаем, что разговаривать с вами я могу только по своему усмотрению, и никак иначе.
– Маршал...
– Ты можешь закончить? – прорычал Ян мне в ухо.
И я прорычал.
– Если вы извините меня, мисс Лоринг, я вообще-то работаю.
Она пренебрежительно махнула мне рукой, повернулась на каблуках и ушла. Очевидно, что я не попаду в список ее рождественских открыток.
– Поднимайся сюда и скажи мне, что, черт возьми, происходит.
Быстро пробираясь сквозь толпу, я поднялся на середину лестницы, где стояли Ян с Шарпом и Уайтом.
Проскользнув рядом с ним, он тут же обхватил мою шею и нежно сжал, а затем запустил пальцы в мои волосы и стал массировать затылок.
– Мне жаль, что она на тебя набросилась.
– Все в порядке, – уверил я любимого мужчину, наклоняясь вбок, чтобы вдохнуть запах, желая прижаться лицом к его горлу, но зная, что это было бы непрофессионально. – Так на кого я смотрю? – спросил я, переводя дыхание.
– Ладно, – проворчал Ян, наклонив голову к огромной ледяной скульптуре шерстистого мамонта. – Это тот, о ком я думаю?
Я собирался спросить его, кого я
– Какого черта он здесь делает? – спросил я Яна.
– Понятия не имею, черт возьми, – прорычал он, не отрывая взгляда от мужчины. – Я думал, он сидит в камере в Менарде.
– То есть в Понтиаке, – поправил его Шарп.
– Нет, – сказал я, повернувшись к нему. – В Менарде. Мы с Яном передали его под стражу в Южный округ, потому что у них был ордер.
Шарп покачал головой.
– Когда ты был в Сан-Фран, а Ян был откомандирован, он заключил сделку с федералами, чтобы сдать своего партнера - я даже не помню его имени, - но он это сделал, и после этого его перевели в Понтиак досиживать остаток срока.
– Сколько? Один год? Два?
– Я не знаю. Думаю, нам никто не сказал, ведь он не был нашим беглецом.
Тогда Ян достал телефон и позвонил в офис, включив громкую связь, поскольку мы находились достаточно далеко на лестнице, чтобы нас не подслушали, но все члены команды могли слышать.
– Дойл, – ехидно ответил Ковальски. – тебе нравятся крабовые шарики и паштет?
– Да пошел ты, – проворчал Ян, потянув за воротник смокинга, словно тот душил его до смерти. Очевидно, это была не самая любимая его операция. – Эй, проверь Эдди Карри и скажи мне, где он.
– Да, мой сеньор, – хмыкнул Ковальски, а затем рыгнул, и мы все услышали, как Илай на заднем плане сказал ему, что он отвратителен. – Так, посмотрим... он в тюрьме в Понтиаке.
– Видишь? – Шарп зевнул.
– Понтиак, ты уверен?
– Здесь сказано, что его перевели именно туда, но... подождите... подождите... что-то случилось.
– Что?
– Э, посмотри-ка на это, – сказал Ковальски своему давнему напарнику. Когда я перевелся в подразделение Сэма Кейджа, они уже работали в паре, и, хотя я никогда не спрашивал, сколько времени прошло с тех пор, у них был свой язык, и они могли общаться по несколько минут, лишь ворча, поднимая брови и пожимая плечами.
Илай застонал, и мы все знали, что это значит - кто-то здорово облажался.
– У нас есть документы на перевод из Менарда, но нет ничего на Понтиак.
– Значит, он уже год разгуливает на свободе? – Ян был в ужасе; это чувствовалось в его голосе, в складках над бровями - в этот момент на него навалилась вся тяжесть мира. Он всегда был уверен, что если все делать самому, то ничего не испортится. В такие моменты трудно было усомниться в его логике. Ян всегда следил за ним, и он знал бы, где находится Карри, если бы именно он занимался его перемещением.