Сыграем на любовь
Шрифт:
— Я никого не менял.
— Значит, ты со мной просто играл? Бизнесмен…
— Лиля, Ксюша, успокойтесь. Надо во всём разобраться.
— В том, что ты козёл? — уточнила бывшая. — Или в том, что она коза?
— В том, что это детский сад, — вздохнула Лиля.
И Петя почувствовал, что кажется кто-то готов к диалогу. Поднялся с дивана, подошёл к Лиле:
— Лиль, я думаю, нам необходимо сказать друг другу правду.
Она считала также. Кивнула.
— А я? А мне? А мне
— Да потому, что я люблю её, а не тебя!
Лиля выронила кружку. Петя покраснел. Ксюша сползла по стеночке. Петя подумал, она грохнется в обморок, но та от падения удержалась. Она лишь плотно сжала пальцы в замок и заметила:
— Между прочим, ложь не приносит счастья, и скоро вы за ложь, за мою боль заплатите.
Окинула их взглядом, полным презрения, двинулась на выход.
Она ушла, а Петя с Лилей остались вдвоём. Помолчали, осторожно придвинулись друг к дружке. В тишине прозвучал её шёпот:
— Ты снова солгал?
И его шёпот ответил:
— Нет. На этот раз я сказал правду.
А после был долгий доверительный разговор. Она призналась, что боялась представляться собой, потому что устала от отношения к богатым. От отношения к Карелиным, в частности. Но потом ей стало интересно, что из всего этого выйдет, ведь начиналось всё с шутки. И к тому же, притворяясь другим, так легко прятать что-то личное, что-то такое, от чего сам долгое время прячешься. Так легко прятать душу.
— Так ты всё время говорила несерьёзно?
— Нет! Петь, я действительно боюсь пауков и крыс! Фу!
— А я действительно боюсь собак. И никогда не ел кальмаров.
— А я не пробовала пельмени.
— Предлагаю это исправить. Как насчёт обеда?
— Не знаю. Я всё ещё немного злюсь, потому что ради тебя я придумала деревню, вставала жутко рано, а ты, оказывается…
— Я всё это ценю, — взял за руку. — Но неужели ты действительно организовала целую деревню ради меня?
— Не только ради тебя, — смутилась Лиля, — ради своего шедеврального спектакля.
Он не удержался и притянул её к себе, а затем поцеловал. Лиля была удивительной врушкой. Лиля была удивительной девушкой.
А пока одни готовились к довольно странному обеду и побеждали предрассудки с негативом искренним чувством, свежим, как утренняя роса, Ксюша договаривалась с одним из бывшей парней об услуге. Пусть, в отношениях её никто долго не выдерживал, но строить жертву у неё получалось отменно. Ксюша как никто умела давить слезу и играть припадочную. Когда-то она даже надеялась построить карьеру актрисы, но потом рассудила, что гораздо приятнее будет просто выйти замуж за богатого парня.
Ксюша набрала номер и пару раз всхлипнула, подготавливаясь
Обед вышел необычным. Не только потому, что в захламленной квартире с подранными обоями сидела такая девушка, как Лиля и ножичком отрезала от пельменя кусочек, и даже не потому, что личный водитель принёс кальмаров и не каких-нибудь, а таких, каких Петя видел лишь на экране. Дело заключалось в атмосфере, в совершенно необъяснимом уюте. В мыслях, будто они с Лилей не первый раз сидят вот так на его кухне и смотрят друг на друга.
В чувстве, будто они самые родные люди на свете.
Ощущения и пугали, и одновременно с тем успокаивали. Да что там! Они были на своём месте.
— А я собиралась тебя побить, — призналась Лиля, осторожно разделив пельмень на четыре части.
Петя лишь поражался.
— А бывшей твоей хотела выдрать волосы, — продолжала Лиля. — И по правде говоря, последнее хочется сделать до сих пор. Твоя Ксюша бесит.
— Она не моя. Как пельмени?
— Довольно съедобно. Я представляла их более отвратительными.
— Потому что они не покупные. Это я мамины достал из морозилки. Берёг на особый случай.
— Особый случай — это я?
Улыбнулся.
— Твоя мама живёт рядом?
— Нет, в Новгороде. Они меня с отцом как-то навещали, и мама оставила пельмени. Была уверена, что я тут с голода помираю.
— А ты помираешь?
— Я умею готовить.
— Как холостяк настоящую яичницу? — подмигнула.
— Обижаешь. Могу и суп, и картофель, и мясо. Я даже однажды мороженое пытался сделать.
— И как?
— Я же говорю. Пытался.
Лиля улыбнулась, положила в рот кусочек, принялась резать следующий пельмень.
— А ты умеешь готовить?
Она едва не подавилась. Впервые за обед испытала что-то схожее со стыдом. Она в жизни ничего не готовила и даже не знала, как пользоваться плитой в доме. Навороченной, с разными режимами. В общем, какой-то профессиональной. Но не скажешь же об этом Пете?
— Я дурак. У тебя же есть прислуга. Конечно, ты не готовишь, — Пете стало неловко, ведь он понял, что неловко стало ей.
— Зато я пишу картины! — воскликнула Лиля, оправдываясь. — Мне даже выставку предлагали! — Соврала. Не предлагали. Любезно соглашались устроить, потому как отказать никто не смел. Но Пете же этого не скажешь?
— Круто! — и это всё, что он сказал.
Доедали молча. Когда Петя понёс тарелки в раковину, Лиля спросила:
— А ты всегда такой?
— Какой?
— Спокойный. Мы вроде как поскандалили, а…
— Не били посуду? — убрал тарелки, но не стал включать воду.
Лиля кивнула.