Сын атамана
Шрифт:
Наконец, в сопровождении Семерни и Матрены появились пластуны. Они вскочили на заранее приготовленных лошадей и обходными путями помчались в сторону Батурина, в гетманское местожительство Гончаровку.
Лукьян и его казаки до выезда на дорогу своими лошадьми затоптали их следы. Затем неспешно пересекли реку Ворсклу, миновали село Гавронцы и повернули в сторону Сечи. Где-то к полудню их догнали. За беглянкой вдогонку кинулся сам полтавский полковник Иван Искра, в эту ночь гостивший на хуторе Кочубея. Сечевики не скрывались и не убегали, но к возможному бою приготовились. Хохол и его люди достали пистоли
– Стой! – донесся до сечевиков громкий окрик, и они остановились.
С полковником полтора десятка реестровых казаков, небольшой перевес над сечевиками, и Искра грозно спросил:
– Кто таковы, собачьи дети, и откуда путь держите?
Куренной атаман Искру узнал и, резко поворотив коня, рыкнул в ответ:
– А кто это лает и на вольных людей орет понапрасну?
Давно уже полковник ни от кого не получал отпора и, раскрыв рот, будто вытащенная из воды рыба, не зная что ответить, промолчал. Но вскоре он опомнился и разразился на казаков бранью. Лукьян сотоварищи ответили, и быть бы бою, но на дороге появился еще один отряд в три десятка сабель. Это Костя Гордеенко, беспокоясь за товарищей, выслал им навстречу верных казаков из сиромашных. Полковник с реестровыми отступил и, убедившись, что ошибся, Матрены Кочубей с сечевиками не было, с пустыми руками вернулся в Диканьку.
Тем же вечером генеральный судья, справедливо решивший, что дочь похитил гетман и его люди, сел писать на Мазепу донос во многих пунктах, высказывая к нему все свои претензии. Вот такими были некоторые из них:
6. В один из последовавших затем дней, гетман говорил мне: «Дошли до меня достоверные слухи, что шведский король хочет идти на Москву и учинить там иного царя, а на Киев пойдет король Станислав с польским войском и со шведским корпусом генерала Реншильда. Я просил у государя войска оборонять Киев и Украину, а он отказался, и потому, нам поневоле придется пристать к Станиславу».
8. В этом году 28 мая сербский епископ Рувим говорил нам, что был он у гетмана в Гончаровке, и гетман при нем печаловался, что государь обременяет его требованием доставки лошадей.
9. В этом году 29 мая дочь моя призвана была им в Гончаровку крестить жидовку и в этот день, за обедом, он сказал: «Москва возьмет в крепкую работу малороссийскую Украину».
16. Мазепа несколько раз посылал полтавского казака Кондаченка и другого человека, по прозванию Быевский в Крым и в Белогородчину к татарским салтанам и к самому хану. Кажется, это он делал для того, чтобы расположить их к себе и, в свое время, употребить на свои услуги.
17. В конце июня 1706 года, по возвращении из Минска, Мазепа был в гостях у меня, Кочубея, и немного подгулявши, когда я, хозяин, провозгласил его здоровье, он вздохнул и сказал: «Какая мне утеха, когда я всегда жду опасности, как вол обуха». Потом, обратившись к жене моей, начал хвалить изменников Выговского и Бруховецкого, и говорил, что и сам он промышлял бы о своей цельности и вольности, да никто не хочет помогать ему, а также и муж ее.
19. Мазепа держит около себя слуг лядской породы и употребляет их для посылок без царского указа, а это не годится.
20. Государь запретил пропускать людей с левого берега на правый, а гетман этого указа не исполняет.
21. На Коломацкой раде постановлено стараться, чтобы малороссияне с великороссиянами вступали в родство и свойство, а гетман до того не допускает и даже недоволен, когда узнает, что малороссияне с великороссиянами водят хлеб-соль. От этого, между теми и другими увеличивается удаление и незнакомство.
23. Гетман предостерегал запорожцев, что государь хочет их уничтожить, а когда разнеслась весть, что запорожцы хотят, согласясь с татарами, сделать набег на слободские полки, то сказал: «Чай нецнотливые сыны онии все, коли що мают чинити, коли б уже чинили, а то тилько оголошаются, аки дражнют!»
27. Прежде полковники выбирались вольными голосами, а теперь за полковничьи уряды берут взятки и получает уряд не заслуженный товарищ, достойный такой чести, а тот, кто в силах заплатить. Умер киевский полковник Солонина: он служил царям верно от самого поступления Малой России под царскую державу и был 20 лет на полковничьем уряде. Гетман отобрал его села и отдал своей матери, игуменье Магдалине, а оставшимся после Солонины внукам и племянникам ничего не дал. Умер обозный Борковский, оставил вдову и двух несовершеннолетних сынов. Гетман отнял у них село, которым покойник владел 20 лет по жалованной грамоте, а кроме того, взял на гетманский двор местечко, принадлежавшее уряду генерального обозного.
В конце доноса генеральный судья клялся царю в верности и жаловался, что гетман – старый греховодник, украл силой его дочь и, наверняка, будет принуждать ее к браку насильно. К посланию как свидетели приложили свои подписи полковник Искра и сотник Кованько, а рано утром из Диканьки в сторону Москвы и Киева под усиленной охраной казаков Полтавского полка устремились гонцы.
Надо сказать сразу, что жаловался Кочубей зря. Царь Петр ему не поверил, приказал схватить вельможу и полковника Искру, а потом пытать их.
Приказание царя было выполнено, но не полностью. Полыхнул Дон, а за ним и Малороссия. Полковник Искра, находясь в войсках, пыток избежал, а Кочубей был доставлен в Москву, но отделался травмами средней тяжести и надломленной психикой.
12
Малороссия. Городок Переволочна. 18.08.1707.
Из Бахмута мы с сестрой и несколько преданных отцу казаков ушли вовремя. Видимо, не зря Илья Зерщиков по станицам и городкам ездил, что-то все же узнал, хитрый лис. Однако в прямое противостояние с батей он вступать не стал, осторожничал, а навел на него Лукьяна Максимова. Тот, будучи преданным Москве войсковым атаманом, встревожился, и на всякий случай решил нас с сестрой захватить – стандартная практика для этого времени. Но его казаки ехали неспешно, и были замечены разведчиками Лоскута, которые предупредили полковника, а тот нас.