Сын Багратиона

Седой Василий

Надо сказать, что стреляли мы много, пусть только в выходные, но все равно ближе к осени ребята научились очень даже неплохо обращаться с оружием. Да и в целом физически окрепли и стали серьёзнее, что ли. Во всяком случае, что такое дисциплина, они усвоил на ять.

Летом день рождения снова прошёл мимо меня. Если бы не праздник Ивана Купала, мог бы и не заметить, что повзрослел на целый год, а так поневоле вспомнил.

В общем, все у меня в жизни наладилось, я активно рос, делал тихой сапой свои дела. Даже пытался руководить через письма своими людьми, оставшимися в Смоленской губернии, хотя это я больше для самоуспокоения так говорю. На самом деле за все это время я только дважды получал корреспонденцию от мамы и моих компаньонов. Мама в первом

письме рассказывала по большей части о том, как растет сестренка, о делах в поместье и ещё о тысяче мелочей, на которые в обычной жизни и внимания не обратишь. А вот второе её письмо было пропитано настоящим восторгом и радостью. Оказывается, отец попросил у государя разрешения жениться на матери его детей, и тот не стал препятствовать ему в этом стремлении. В общем, скоро отец станет и по бумагам отцом. Правда, мне от этого ни холодно ни жарко, но за маму я искренне рад. Компаньоны радовали своими отчётами о делах. У них все было на удивление благополучно, и моё благосостояние стремительно росло. Купец, кстати сказать, практически полностью перешел на торговлю зерном. Устройство зернохранилищ оказалось супер выгодным делом, хоть и напряженным. Все дело в том, что приходилось хранящееся зерно постоянно, что называется тревожить, перекидывая его с места на место. Занятие нудное трудозатратное но крайне необходимое и оно того стоило. По весне вложенные в это дело не великие капиталы практически утроились, правда по большей части, стараниями купца который чуть не через драку не позволил реализовать зерно за бесценок. Из-за чего мои компаньоны чуть не разругались в пух и прах. Но обошлось и в итоге они всё-таки сами, без стороннего вмешательства смогли между собой договориться. В своих ответных письмах я только и смог, что рекомендовать им максимально расширять начатое дело, но при этом уточнил, что на месте им виднее, как лучше поступать и я их не ограничиваю в принятии решений.

Все у меня было замечательно ровно до момента, когда пришла пора поступать в гарнизонную школу. Туда меня снова не приняли, теперь уже из-за офицеров, которые преподавали мне фортификацию и артиллерийское дело. Они-то были в курсе моих дел с наставниками, вот и сообщили об этом руководству. В общем, если говорить коротко, мне устроили что-то вроде экзаменов и по их итогам определили, что делать мне в школе нечего, чем чуть не довели до инфаркта деда Вахтанга.

Вообще странная ситуация сложилась я и сам не подозревал, что такое возможно, а оно вон как повернулось.

Дед Вахтанг запаниковал и написал очередное письмо отцу, в котором, как он сказал, спросил его, что дальше-то делать и как быть. Ведь сюда мы прибыли с расчётом, что я буду учиться в той же школе, что и отец когда-то, а потом пойду по его стопам, поступив на службу. Кстати, про службу для меня стало новостью. Но это ладно, главное, что теперь вообще непонятно, что со мной делать. Нет, будь моя воля, я бы нашёл, чем заняться, но это точно не то, чего от меня ждут. А деду Вахтангу самостоятельно не придумать, как со мной быть, поэтому он и спросил отца.

И самое поганое, что решение отца, которое он озвучил в ответном письме, мне совершенно не понравилось.

Глава 11

Когда дед Вахтанг с хмурым видом дал мне прочитать письмо от отца, я сразу заподозрил неладное. А когда прочитал, не выдержал и выматерился, чем изумил деда до икоты. Он даже подзатыльник попытался дать, от которого я успел увернуться. Первый раз, кстати, он попытался меня ударить, до этого словами как-то обходился. Вот и сейчас, промахнувшись, он ткнул в меня пальцем и сурово произнес:

— Не смей ругаться! Чтобы я больше такого не слышал.

Я на это только и смог, что кивнуть, и только немного погодя добавил:

— Да как тут не ругаться? Только же обжились и тут такое.

— Ну, с этим ничего не поделаешь, придётся делать как приказано.

— Деда, давай не будем торопиться, в письме же написано, что отправляться в путь можно весной, когда дороги просохнут. А просохнуть

они могут и в середине лета. Как раз за зиму и весну я немного разгребусь тут с делами, все налажу, тогда и поедем.

— Это с какими делами тебе разбираться надо?

— Ну посуди сами. Коньячный завод не построен, подвалов для выдержки нет. Тёте Тамаре самой будет очень сложно здесь крутиться. Да и вообще: зачем спешить? Что изменится, если мы приедем чуть позже?

— Что-то ты темнишь, Ваня, может, уже расскажешь все как есть?

— Как есть? Что же, можно и как есть.

Я немного изучил деда Вахтанга и уже хорошо понимал, что этому человеку можно доверить любую тайну и не переживать за её сохранность. Поэтому сейчас я спонтанно решил с ним немного пооткровенничать. Нет, рассказывать о своём попаданстве я не собираюсь никому и никогда, а вот «помощью предков» мне поневоле придется пользоваться активнее. Похоже, без лапши на уши не обойтись, как минимум с дедом, да и с отцом тоже. Да и надоело мне, если честно, играться в песочнице, вместо того чтобы заниматься серьезными делами и готовить для себя любимого нормальный задел на будущее. Я много размышлял о своём попаданстве и моем месте в этой жизни, и передо мной мало-помалу не просто начал вырисовываться план будущих действий, но и в целом появилась цель, которой нужно хотя бы попробовать достичь. Ведь я, как ни крути, попаданец, а значит по определению должен мутить что-нибудь ну очень значимое. Вот и буду пытаться, а жизнь сама всё расставит по своим местам. Но опять же, при любом раскладе надо торопиться не спеша, чтобы не надорваться. Не зря же говорят, что слона надо есть по кусочку. Так что особо о своих планах распространяться не нужно. Всему свое время. Исходя из этих соображений, я и начал свой монолог.

— Если говорить начистоту и по правде, боюсь, сказанное вам может не понравиться. Да что там, точно не понравится. Поэтому, может, не надо? — на всякий случай уточнил я у деда, подспудно надеясь всё-таки отложить объяснения на будущее. Всё-таки сложно без подготовки и обдумывания разговора вести его правильно, чтобы, как говорится, не спугнуть.

Дед ещё больше нахмурился и произнес словно выстрелил:

— говори.

— Ну, я вас, если что, предупредил, — уточнил я и начал свой рассказ.

— В двенадцатом году Наполеон — это французский император — нападёт на России и приведёт к нам полумиллионую армию. Мы, конечно же, победим, но западные губернии будут разорены, да что там, даже Москву разграбят и сожгут. В битве под Бородино (это деревня такая), отца тяжело ранят, и он умрёт. Деньги, которые я всеми правдами и неправдами стараюсь заработать, нужны мне для подготовки к этой войне.

Я замолчал, обдумывая надо ли рассказывать ещё что-нибудь или, может, уже достаточно, и дед Вахтанг воспользовался возникшей паузой, чтобы спросить:

— Это тебе предки подсказывают?

— Да, но они не только предрекают будущее, но делятся некоторыми знаниями.

— Со знаниями понятно, на виду все эти спиртные напитки и пули твои хитрые, а вот знать о грядущем — это другое, нужно тебе с отцом поделиться всем этим. Почему же ты раньше не рассказывал?

— Потому и не рассказывал, что боялся навредить. Я ведь точно знал, что он вернётся из похода в Европу живым и здоровым, — ответил я деду, а про себя подумал: «вот жучила старый, на стрельбище с нами не ездит, а про пули знает». Дед между тем произнес даже с какой-то обидой:

— Мне-то мог рассказать.

Я посмотрел на него весело и ответил:

— Не мог, потому что об этом узнал бы и отец тоже, а оно мне надо в таком юном возрасте сиротой оставаться, вдруг он, зная грядущее, начал бы действовать по-другому, и это привело бы его к гибели? И не надо мне говорить, что ты не передал бы это отцу. Точно все рассказал бы.

Дед Вахтанг поначалу встрепенулся и напрягся, но почти сразу расслабился.

— Да, ты, наверное, прав. Рассказал бы, не удержался. Но мне непонятно, чем ты недоволен? Ведь в столице, куда тебе велел ехать отец, будет гораздо больше возможностей что-то сделать.