Сын Багратиона
Шрифт:
Как бы там ни было, а маму я уговорил и таким образом избавился от этой проблемы. Теперь мне стало на порядок легче собрать вещи и готовиться к переезду, чем я, собственно, и занимался весь остаток дня.
Сам переезд прошёл буднично, а вот последствия этого мне ну очень не понравились,
Дело в том, что и так не отличавшийся особым человеколюбием капрал озверел от необходимости каждый день тратить на дорогу уйму времени, совсем потерял берега и теперь срывал свою злость на нас по полной программе. Да и графиня, которой тоже не понравилось подобное изменение, начала рычать как перепуганная пантера.
С капралом же так просто не получилось, у этого скунса других увлечений помимо строевой, похоже, не было, и я не сразу придумал, как его нейтрализовать, из-за чего пришлось выдерживать его экзекуции чуть не полторы недели.
Слабое место я у этого козла обнаружил, можно сказать, случайно. Просто в один момент заметил, каким взглядом он проводил казака несущего ящик с чачей. Дело в том, что я не жадничал и выделял своим охранникам раз в неделю ящик чачи, которую они употребляли примерно как наркомовские сто грамм в моем прошлом мире.
Так вот, увидев его алчный взгляд, у меня само собой появилось понимание, как решить этот вопрос.
Уже вечером я переговорил с казаками и попросил их о помощи. Им моя идея споить капрала понравилась, и они даже что-то типа графика составили, кому и когда с ним бухать. Чтобы понять, как этот козёл меня достал, скажу, что я для этого дела не пожалел использовать даже своеобразный неприкосновенный запас. Пару ящиков чачи крепостью под семьдесят градусов специально изготовили, чтобы при необходимости применять эту убойную вещь в лечебных целях. А я пожертвовал это лекарство на благое дело.
Очень удачным оказалось решение приобщить этого скунса к потреблению благородных напитков. Капралу хватало грамм триста, чтобы уйти в нирвану и начать чудить. Правда, за ним, когда он пьяный, глаз да глаз нужен, чтобы чего-нибудь не начудил, но уж это нам с ребятами было несложно. Всё-таки гораздо легче присматривать за пьяным пару часов, чем выбивать пыль на плацу, да и к тому же он относительно безобидный в пьянке. Он то примется маршировать на потеху публике, как сейчас, то в туалете свалится и уснет, в общем, относительно непроблемный. Правда, этот гад перестал следить за собой, бриться, мыться и ходил грязным, как чушка, но это уже его проблемы, я его насильно не поил. Разве что совал каждый раз по бутылке чачи в,руки когда приходило время отправлять его обратно в город. Зато жизнь у нас наконец наладилась и вошла в спокойное русло. Мы с ребятами пристрастились устраивать всякие войнушки в окрестных лесах, особое внимание уделяя ориентированию, маскировке и скрытому передвижению. Оборудовали в одном овраге стрельбище и много стреляли. Про утренние пробежки и устраиваемые хотя бы в неделю марш-броски километров на десять, я и говорить особо не буду, это уже в привычку вошло.
Но одними только занятиями дело не ограничивалось. Так, мы дружно пристрастились
В общем, все у нас замечательно, и я сейчас, сидя в кресле и наблюдая за пытающимся чеканить шаг капралом, с удовольствием вспоминал проведённое здесь время. Да что скрывать, глядя на старание капрала, я откровенно веселился и громко хохотал, когда у него заплетались ноги. Я так увлекся этим забавным зрелищем, что не сразу заметил новых зрителей, появившихся из-за особняка (что-то типа плаца мы организовали на заднем дворе особняка), а когда наконец увидел, что-то делать было уже поздно.
Отец с парой своих подчинённых, которые сопровождали его везде и всюду, реально квадратными глазами наблюдал за всем происходящим и, похоже, не знал, как на все это реагировать. Я, честно сказать, тоже слегка растерялся и не совсем понимал, что в этой ситуации можно предпринять. Так мы все и стояли (ведь, естественно, я, увидев отца сразу вскочил со своего кресла) некоторое время, ничего не предпринимая.
— Интересно, — наконец протянул отец и, посмотрев мне в глаза, добавил: — И как все это понимать?
— Проводим занятия по строевой подготовке, — бодро отчеканил я и, немного подумав, пока отец переваривал мои слова, добавил: — Многоуважаемый капрал демонстрирует своё мастерство, показывая, что настоящий солдат способен блеснуть своими умениями в любом состоянии.
Именно в этот момент у капрала в очередной раз заплелись ноги, и он только чудом не свалился.
«Что я, блин, несу», — ещё успел я подумать, и тут отец тяжело вздохнул и направился в мою сторону. Вот честно, подумал, что он меня лупить начнёт, такое у него хмурое было лицо. Но нет. Он подошёл к креслу, в котором я до этого релаксировал, присел и начал говорить каким-то обреченным голосом:
— Я не знаю, что с тобой делать. Ты испортил дядю Вахтанга, который ещё меня воспитывал. Испортил Тамару, которая мужикам спуску не давала. Сейчас споил государева человека. Вот скажи, что мне с тобой делать?
«Да уж, предъявы серьезные, и я таким отца ещё не видел, как бы чего не вышло», — подумал я и на автомате ответил вопросом на вопрос.
— Понять и простить?
Отец в недоумении на меня посмотрел, а потом неожиданно расхохотался, и я немного расслабился. Но, похоже, зря, потому что посмеявшись он спросил:
— Как такое можно простить? Ты хоть понимаешь, что ты творишь? Узнает государь, до чего ты довёл любимого капрала его почившего отца, и мало нам с тобой не покажется.
С этими словами мы одновременно посмотрели на бедолагу, который старательно продолжал маршировать.
«Мда, с перебором слегка получилось», — подумалось мне, но ответил я, понятно, другое.
— Но ведь спиться может любой человек, мы-то тут причём?
— Это не любой, — с нажимом произнес отец. — Приведите его в порядок, а я пока подумаю, как тебя наказать.