Сын безумия
Шрифт:
Она хорошо помнила то место, где фигура ее сына начала колебаться подобно отражению в ручье. Где сын стоял, размахивая руками, не в силах отогнать шестерку духов…
Тогда Даяна их не увидела. Тогда она не дошла до места концентрации колдовской энергии. Теперь, без всякого сомнения в том, что делает, леди Геспард шагнула в этот круг, и тут же ей почудилось: плиты пола собрались в некую воронку, прогнулись и жадно чмокнули.
— Я пришла! — не отвлекаясь на причуды пола, сказала леди.
Эхо, рожденное звуком ее голоса, легким шелестом
«Пришла, пришла, пришла…»
— Кто вы?!
«Вы, вы, вы, мы, мы, мы…»
Эхо запуталось в потолочных балках, разбилось на отдельные звуки и осыпало Даяну ледяной изморозью отрицания действительности.
— Я знаю, кто вы! Что вам нужно?!
«Нужно, нужно, нужно, жертву, жертву, жертву…»
— Вы не получите ее!
«Ой ли, ой ли, ой ли…»
Усмешка, пришедшая из темноты, разозлила Даяну, и, решительно топнув ногой, она выкрикнула:
— Ну! Выходите!
Духи как будто только и ждали этого приказа. Из темноты, собранной за спинкой трона, из каменных складок ступеней потекла бурлящая черная пена. Начиная от пола она собралась в ноги, сама из себя вылепила тела и постепенно придала окраску шести духам, почему-то стоящим спиной к Даяне.
Призраки смотрели на пустой трон. Их руки гневно вздымались, ноги попирали пол с уверенностью не гостей, а законных хозяев. Произнося какие-то едва слышимые требования, они грозили непокорностью и диктовали некие условия. Они так и не закончили свою речь перед правителем, когда тот отдал приказ метнуть в них копья…
Недосказанное продолжало тревожить духов, и даже колдовство Шыгру не могло сбить парламентеров с сути. Они шептали, грозили и требовали. Казалось — это будет бесконечно…
Но вдруг все шестеро заколебались, закачались, в их спинах, там, где два столетия назад в тела вонзились копья, образовались дыры. Раны почернели от мгновенно запекшейся крови, призраки в ярости обернулись, выхватили из ножен мечи, на глазах покрывшиеся ржавчиной, и тут…
Увидели Даяну.
Она стояла на том самом месте, откуда два столетия назад в них прилетели копья. Неуклонно и постоянно, на протяжении двух веков в парламентеров летели копья убийц, предателей, врагов…
Сжимая в руке крошечный нательный крест, Даяна смотрела, как лица призраков меняются, теряя плоть: исчезает, сползая, кожа, обнажаются мышцы, под ними проглядывают желтоватые кости, и выщербленные зубы разинутых ртов громко клацают и выбивают кастаньетами:
«Она, она… Она?!»
Волосы призраков развевались от невидимого ветра, плащи и нагрудные эмблемы с изображением оскаленного, вставшего на задние лапы зверя трепетали под порывами могильного холода. Неумолимой, как приближение смерти, шеренгой призраки надвигались на Даяну. Их пальцы, не чувствуя живой преграды, проникли в ее тело, сжали сердце, вцепились в легкие и выжали весь воздух. Перебирая артерии, как струны, они ее терзали. Мучительно и с наслаждением. Их пытка длилась двести
Завтра утром, или вечером, или позже какой-нибудь слуга найдет в забытом тронном зале холодный труп строптивой лесной ведьмы.
Душа Даяны навечно останется в плену безумных, мстительных призраков. Терзая ее сердце, они уже обещали ей тысячелетия страданий. Но пока, пока их привлекала оболочка: их ледяные пальцы согревает теплая плоть, их губы готовы насладиться горячей, свежей кровью…
И нет спасения.
Даяна обманулась.
Сын не поможет ей, для легиса мир духов недоступен…
Астролог заманил ее в ловушку…
Внезапно каким-то остаточным размытым зрением Даяна увидела перед собой оскал оторопевшего призрака. (Если только мертвец способен от чего-то оторопеть.) Убитый двести лет назад парламентер оставил в покое горло Даяны, вытек, выскользнул из ее тела и, издавая непонятное шипение-бормотание, легко унесся прочь.
Его мертвые товарищи высвободили призрачные, по локоть засунутые в тело Даяны руки и так же, спиной вперед, слетелись к подножию трона. Собрались там гудящей растревоженной толпой и неожиданно упали на колени.
И так, коленопреклоненно, понурив непокоренные головы, шеренга духов застыла напротив Даяны. Их скелетированные руки выпустили ржавые мечи и безвольно повисли вдоль тел. И даже могильный ветер утих внезапно.
Совершенно не понимая, что могло отогнать от нее воинственных призраков, Даяна повела головой: зал за ее спиной был все так же пуст. Никто не пришел и не собирался приходить на выручку лесной колдунье, Даяна по-прежнему стояла одна в огромном зале.
Но что-то… Что-то все же было рядом. И не за спиной, а впереди.
Опустив глаза, Даяна увидела у своих ног знакомую полосатую фигурку.
Встав на задние лапы, Кавалер выставил передние с открывшимися острыми когтями, вздыбил на загривке шерсть и обнажил в оскале два ряда пожелтевших, но все еще дьявольски острых клыков. Его глаза не мигая смотрели на призраков, а из горла вдруг вырвался не устрашающий, а приветственный рык!
Шеренга духов заколебалась, и оскаленные звери на истлевших эмблемах парламентеров тоже пришли в движение и словно ожили: «Каршширр, Каршширр, — пронеслось по залу, — пришшелл, пришшелл…»
Кавалер ударил воздух передними лапами и испустил такой победный, приветственный возглас, что в духов как будто ударил порыв родного степного ветра.
«Каршширр, Каршширр, нашш брат», — зашелестели духи.
В полнейшем недоумении леди Геспард смотрела, как призраки, подняв в салюте руки, приветствуют кота. А Кавалер, все так же, не меняя позы, в ответ отправил призракам свидетельство приязни.
Один из духов, тот, чьи истлевшие одежды украшали золотые воинские знаки, поднялся с колен и, составляя звуки из ледяного ветреного дыхания, сказал: