Сын Люцифера. Книга 5. Любовь
Шрифт:
* * *
1 июля, понедельник
Черт! Никогда дневника не вел. Не знаю, чего и писать. Ну, как прошел первый день в «тюрьме», надо, наверное, рассказать? Да вроде, нормально. Хотя, конечно, ощущение все-таки неприятное... Решетки все эти на окнах,.. двери запертые... Вообще, сознание, что выйти ты никуда не можешь, все же давит. Хотя и понимаешь, конечно, что все это игра, понарошку, но все равно. Настроение какое-то подавленное. Не знаю, как я тут месяц выдержу. Убеждаю себя, что все это чушь, но ничего не помогает. Настроение все равно поганое. Я же не робот: кнопку
Ну, что еще писать? Не знаю. Психологически давит! Тяжело. Остальным тоже, насколько я могу судить. А так, что еще?
2 июля, вторник
Второй день... Второй? А кажется, что я всю жизнь здесь сижу! Эти... «охранники»... — такие все серьезные. «Лицом к стене!.. Руки за спину!..» Ну, прямо!.. Фу-ты, ну-ты! Начальники! И откуда что взялось! Какие-то чужие сразу стали, как форму одели.
Проверки эти, утренние и вечерние... По стойке «Смирно» стоя.
— Здравствуйте, гражданин начальник! Дежурный по камере, заключенный Петров. В камере пять человек. За время моего дежурства никаких происшествий не произошло!
А он тебя спрашивает:
— Вопросы есть?
— Нет.
— Тогда по распорядку.
А сзади у него еще куча таких же «охранников» стоит, которые на всю эту комедию глазеют. Тьфу! И, главное, серьезно все так! Даже не улыбнутся! Сбесились они все, что ли?! Даже представить себе невозможно, что еще какую-то пару дней назад мы вместе в одной аудитории сидели! В обычных костюмчиках. В гражданке. Сейчас это «мы» и «они». Мы — по одну сторону двери, они — по другую.
Я с ребятами разговаривал — все это чувствуют. А ведь только еще второй день идет! Что же дальше-то будет?
Вообще, эксперимент этот!.. Что-то в нем есть такое,.. неправильное. Противоестественное. Какое-то насилие над психикой. Или надругательство скорее. Не знаю даже, как лучше выразиться. В общем, есть, наверное, бездны, в которые лучше не заглядывать. Ощущения, которые лучше не испытывать. Положения, в которые лучше не попадать.
Вот в положение человека, вынужденного отдавать по стойке «смирно» рапорт своим бывшим <слово «бывшим» зачеркнуто>сокурсникам, попадать не стоит — это точно! Уж поверьте мне на слово! Ощущеньице еще то!.. Черти бы его подрали!! Вместе с этим экспериментом!!!
Может, конечно, я все излишне драматизирую... И привыкну со временем... Хотя, к чему «привыкну»? Рапорты по стойке «смирно» отдавать? На фиг мне такая привычка?!
3 июля, среда
Сегодня был обыск.
<Далее в тексте идут несколько строк, до конца страницы, тщательно и густо замазанных, разобрать которые невозможно. Несколько последующих листов вырваны, причем участник явно пытался это скрыть.
Именно с этого момента он начинает вести еще и тайный дневник. — Примечание экспериментатора.>
Неприятно, конечно. Но в принципе, ничего страшного. Я стараюсь относиться ко всему этому с юмором. Да и остальные ребята тоже. «Тюрьма», что ж поделаешь!.. надо терпеть. Эксперимент!..
В камере обстановка нормальная. Скучно, конечно. Телевизор, книги и шахматы. А что еще? Часов, жалко нет. Шахматных. На время веселее играть было
3 июля, среда
<Тайный дневник, изъятый при обыске>
Это ужас!!! Ужас, ужас, ужас! Я просто в себя до сих пор придти не могу! Впрочем, по порядку.
Прежде всего, я решил вести второй дневник. Один официальный, показушный — для зачета; а вот этот, второй — настоящий. Хотя и зря, наверное. Если найдут... Выгонят еще из института, к чертям собачьим! Или в карцер посадят. С них станется. С охранников с этих. С бывших, блядь, сокурсничков. Сволочи!! Ну, и твари! Суки!!! Да пошли они!! Пусть сажают! Что я их, боюсь, что ли?
Впрочем, по порядку.
Сегодня был обыск. До сих пор трясет, как все это вспоминаю! Вывели из камеры со всеми вещами, завели в какую-то конуру и стали обыскивать. В трусах рыться, в грязных носках. И все это прилюдно, при всех, в моем присутствии!.. И главное, им это нравится! Это очевидно! В вещах рыться, унижать... Видно же! Что нравится. Я думал, им тоже стыдно будет, как и нам. Ничуть не бывало! Какой там «стыдно»! Нравится!! И вежливенько все так, культурно!.. Только на «вы»... «Достаньте то!.. Покажите это!..» Таращится на тебя своими оловянными глазками, как будто первый раз в жизни тебя видит!
Ребятки! Вы не тем по жизни занимаетесь! Зарываете свой талант в землю. В институтах каких-то там учитесь! Ерунду всякую изучаете. Вам в тюрьму надо идти работать! Или в лагерь. Вы же прирожденные охранники! Вертухаи. У вас это в крови!
Но, с другой стороны, их же произвольно всех выбрали! Среди нас. Типа, «на первый-второй рассчитайсь!» Первые — охранники, вторые — заключенные. Что происходит? Что все это значит?! А если бы я среди первых оказался? Если бы я по ту сторону двери сейчас был? Я бы тоже так себя вел? «Достаньте то!.. Покажите это!.. Руки за спину!..»?
Да нет! Не может быть!!! Не может! не может! не может! Или все-таки может?..
4 июля, четверг
Событий никаких. Скука. Делать нечего. По телевизору дрянь какую-то крутят. Шахматы надоели. Книги не читаются как-то. Вообще тяжело все-таки. Что и говорить. Но это нормально, наверное? Так и должно быть? Кому приятно в тюрьме сидеть? Даже пусть и не настоящей.
В камере все нормально. Ну, что еще? Все?
4 июля, четверг
<Тайный дневник, изъятый при обыске>
То, что происходит — это чудовищно! Я меняюсь! Мы меняемся. Все меняются! Мои приятели, товарищи по камере. Умные, сильные, веселые ребята! Только они, по-моему, этого не замечают. Что меняются. Это вчера они были сильные и веселые. А сегодня это просто обычные заключенные. «ЗК Васильев и Петров ЗК».
«Они»!.. А я?! Сам-то я?! То, что еще вчера мне казалось диким и безнравственным, унижающим человеческое достоинство, вызывало протест! — сегодня воспринимается уже как должное! Все эти проверки, лицом-к-стене-руки-за-спину! и пр., и пр. Я охранников боюсь! Своих же сокурсников! Хоть внешне-то я еще хорохорюсь, пытаюсь чего-то там рыпаться, но в душе — боюсь. Я начинаю их воспринимать как власть. Как хозяев! Мне психологически трудно не выполнять их приказы, не подчиняться им. Раньше мне было психологически трудно им подчиняться, а теперь — наоборот. Трудно НЕ подчиняться.