Сын Моржа и Куницы
Шрифт:
Хрясть топором! И все проблемы в отрубе.
— Верю! — сказал впечатлённый Егор и зачем-то перекрестился.
И ещё разок, для надёжности.
Посмотрев с подозрением, Куней вернула семя огненного цветка Мелвигу и надолго замерла, сжимая его пальцы своими.
— Что делать будем?
— Я его не брошу, — отрезала погибель седого. — Он дуболомная скотина, но ни разу не предал.
— Да я и не предлагал. — с досадой протянул Егор. — Вместе потащим.
Трезво оценивая дела, он понимал, что именно сейчас — самый сильный из троицы. Сильнее обоих наёмников вместе взятых.
Сумасшедшим, а богам тем более, лучше не противоречить.
…И они вернулись.
Соорудили волокушу, спилив ветки покрупнее в ближайшем леске. Перевязали егоровой верёвкой, — тут он побурчал на тему запасливости опытных наёмников, — да и двинулись по своим следам. Следов, конечно, не было, но у Куней будто встроенный навигатор нашёлся, потому шли ходко, насколько хватало сил и беспокойства о судьбе седобородого.
Ясный пень, до вечера никуда не успели.
А в сумерках заранее связанный Мелвиг принялся хрипеть, пучить побелевшие глаза, невнятно грозить, дергать ногами и скрести по траве отросшими на пальцах когтями. И откуда только силы брались?!
По утро не сомкнувший глаз Егор брякнул по глупости:
— Да он помереть обещался, скотина! Когда?!
И получил оплеуху, да такую, что и сам улетел в кусты, и Куней упала почти без сил.
— Извини, — прошипел Егор и выдернул из себя кустовую колючку.
— Извини, — прошептала Куней, не двинувшись с места.
И лишь седой мелко хихикал, косоглазя и пуская мелкие радужные пузыри.
— Вторая стадия, — сказала девица, бросив взгляд на трепещущие воздушные сферы. — Через день третья. Последняя.
— Тогда поспешим, — Егор встал, подвязал вокруг пояса верёвку к волокуше. — Рули давай.
И огневласка порулила. Егор же тащил. Удивительно, но за прошедшую неделю он как-то окреп, что ли. Здоровенного мужика, в центнер с лишним, волок без особого труда. И даже ломик почти не ворохался в груди, понимал, что хозяину пока не надо.
На второй день верёвка протёрлась, волокуша рассыпалась, а Мелвиг, пугая бельмами глаз, дёргано поднялся и зомбячно двинулся за товарищами. Разве что мозгов не требовал и зубы не щерил. Шёл, внимательно рассматривая слепыми глазами дорогу и молчал.
Поначалу Егор и красновласка страшились, но привыкли.
У Егора шевелилась на шее шесть, которой отродясь там не водилось, по рукам бегали мурашки размером со сковороду, но он, пересилив себя, подставил плечо астральному зомбаку. В другую руку седому полумертвецу вцепилась посеревшая от усталости погибель. Вот так и шли, не останавливаясь, круглые сутки.
А потом зашли в лес.
Как водится, лес был непростым. Ледяные сосны остались позади, жалящие берёзы тоже давно не встречались, глиняные дубы… впрочем, глиняных дубов пока не попадалось, это уж фантазия у Егора разыгралась. Но лес оказался странным. Только на самой опушке нашлись живые деревья с жухлыми, но ещё зелёными листьями. А чем дальше пробирались вглубь, тем чаще деревья стояли с желто-бурой листвой, или вообще без неё.
Идти
— Третья стадия, — сухо облизнулась Куней, глядя исключительно вперёд. — Скоро и у меня начнётся.
— У тебя же второй не было?!
— Была. Просто ты не заметил, — девица медленно повернулась к нему, оскалила острые сахарные клыки и блеснула яркими жёлтыми глазами.
Егор внутренне вздрогнул, но твёрдо произнёс:
— У тебя. Не было. Второй стадии.
— Ах так, ладно, — изрядно постаревшая и подурневшая девчонка отвернулась и добавила: — Но вот что запомни. Держи эту огненную хрень в кулаке и иди. Куда потянет, туда иди. И если попадётся на пути обрыв, бросай ты эту дрянь, а когда полыхнёт — прыгай. Запомнил?
— Запомнил. Но вы идёте со мной. Вы мне должны.
Куней, старательно отводя взгляд жёлтых глаз, захихикала.
— Должна?! Должна! Буду должна, мальчик, — ржала она в голос и волокла за собой напарника. Тот бы уже с радостью упал и околел, но не успевал. Каждую секунду его волочили, тормошили, драли об кусты, били об деревья. И хохотали, хохотали, хохотали, не позволяя утонуть в спасительном безвременье. — Должна-а-а… Ах, паршивец!
Куней ожила, расточительно сжигая последние капли сил. Прыжками неслась по лесу, полыхая огненными выбросами, срубая пламенным клинком тонкие сухие деревца, которые позади неё занимались огнём. Откуда только силы взялись? Егор с трудом бежал позади, не сильно отставая. Пожар за спиной поторапливал.
А лес-сушняк постепенно переходил в лес-уголь. Обожжённые стволы попадались всё чаще. На голых лесинах — ни одного листа, всё опало.
Вскоре мертвый сухой лес, почерневший от жара, закончился крутым обрывом. Деревья на самом краю искривились и топорщили черные угольные ветви, будто в агонии. Мелкие ветки и ломкие пепельные листья хрустели под ногами.
Команда смертников остановилась на краю провала. Мелвиг, последние дни бредущий в полузабытьи, сухо каркнул, упал и медленно скатился вниз, застряв посередине склона. Куней обречённо пискнула, присела на сухую песчаную землю и, подгребая ладонями, скользнула-ссыпалась к напарнику. Её юбка и бельё окончательно превратились в серые лохмотья.
А Егор — остановился. Десяток дней в пути дались ему легче, чем наёмникам. Да, еда давно закончилась. Воду найти удавалось редко. Но, похоже, спутники были правы — в этом мире потребности тела человека не имели большого значения.
А вот что имело…
Например — крутой обрыв. Градусов так тридцать, не меньше. Спуститься по нему задача непростая. Вон, Мелвиг упал и укатился почти к самому дымно-туманному дну. Снизу несло влажным жаром, что-то булькало и шипело, свистело, пыхало мерзким на вкус паром.
Отцепив от пояса чудом сохранившийся мачете, Егор воткнул его в землю и тоже поехал вниз, правда, не как Куней, на заднице, а тормозя ногами, вроде как лыжник по снежному склону. И вскоре выяснил: эта чертова канава-переросток заметно глубже, чем казалась сверху.