Сын неба

Баулин Евгений Петрович

…И снова началась обычная жизнь – с утра до вечера учебные занятия и тренировочные полеты. Свободными были только воскресенья.

Накануне выходного, когда Петр с товарищами собирался в город, его вызвали в штаб. – Подождите меня, – бросил он на ходу друзьям.- Я мигом! В штабе он увидел человека в штатском, с орденом Ленина на груди.

– Лучший стрелок бригады, – представил Покрышева гостю начальник штаба. – В стрельбе по конусу двадцать четыре из тридцати, а по щиту тридцать из тридцати. Отлично чувствует себя на больших вы сотах. Имеет меткий глаз, трезвый расчет и твердую руку.

Гость приветливо улыбнулся:

– Именно такой летчик нам и нужен.

Потом стал объяснять, что ученые сконструировали для истребителей новое оружие – скорострельный пулемет. Необходимо испытать его

на больших высотах. Район испытания – Ладожское озеро.

– Понятно, – ответил Покрышев. А сам подумал: «Друзья отправятся на свидание с девушками в пушкинские парки, а мне опять летать… И почему испытание нужно проводить именно сейчас?»

– Вы уж нас извините, – как бы читая его мысли, сказал конструктор. – Срочный оборонный заказ. Ну, пойдемте. Оружие на самолете уже установлено.

Покрышев взлетел, взял курс на озеро и стал набирать высоту. Стрелка высотомера неуклонно ползла к отметке «8000». «Теперь можно», – подумал он и нажал на гашетку.

От стрельбы легонько начал вздрагивать истребитель. Потом стрельба стихла, и самолет снова полетел, ровно гудя мотором. Все! Патроны израсходованы, можно и домой…

Он уже представлял себе, как посадит истребитель. У пулемета будет хлопотать конструктор, а он, наскоро переодевшись, поедет в парк. Вскоре внизу показался город Пушкин. Утопающие в густой зелени дома. Улицы ровными линиями расчертили город. Вон и знаменитое Большое озеро с Чесменской колонной… А правее – дворец, Камеронова галерея. Там, наверное, уже гуляют друзья. И вдруг дерзкая мысль осенила его: «Передам им воздушный привет, пролечу низко над дворцом». На мгновенье вспомнил разговор с Евдокимовым. Заколебался… А парки уже проплывали под ним. «Ну! – какая-то неведомая сила подталкивала его.– Ну! Давай сейчас, потом будет поздно…» Он рванул ручку управления, и самолет из горизонтального полета перешел в отвесное пикирование. От сильной перегрузки темнело в глазах, на барабанные перепонки давило что-то тяжелое. По Екатерининскому парку забегали испуганные люди, увидев падающий с оглушительным ревом самолет. Покрышев вцепился в управление. Почти над самыми верхушками деревьев последними усилиями вывел самолет из пикирования. В голове шумело. К горлу подкатывалась тошнота. Он с большим трудом довел истребитель до аэродрома. Долго сидел в кабине, приходя в себя. Конструктор забрался на крыло и осматривал пулемет.

– Как прошло испытание?

.– Отлично, – устало ответил Покрышев.

– Задержек при стрельбе не было?

– Нет…

– А зачем трюкачеством занимались? – всё еще осматривая пулемет, спросил конструктор.

Покрышев молчал, думал: «И дернул же меня черт… Опять начнут прорабатывать»

– Струсил? – уже на ты обратился к нему конструктор.– Даже в лице изменился. Придется выручать. Спросят – скажи: такое задание было.

К самолету неслись легковые машины. Из первой выскочил командир бригады Ерлыкин.

– Что за воздушное хулиганство? – еле сдерживая гнев, обратился он к Покрышеву.

– Летчик выполнял задание по испытанию нового пулемета, – ответил подоспевший начальник штаба.

– Какое задание? Кто разрешил? И почему не доложили мне?

– Вас не было на месте. А у товарища, – он показал на конструктора, – есть разрешение из округа на срочное испытание.

В разговор вступил конструктор, объяснил цель испытания. Не забыл сказать и о пикировании: да, он попросил летчика пролететь немного отвесно, чтобы узнать, как пулемет будет действовать после больших перегрузок. Но молодой пилот, видимо, из-за недостатка опыта перестарался.

– В следующий раз, – сделал Ерлыкин замечание стоявшему рядом начальнику штаба, – такие задания нужно согласовывать со мной.

Он сел в машину и уехал с аэродрома. Покрышев вздохнул облегченно: пронесло! КРЕЩЕНИЕ ОГНЕМ Рано утром 30 ноября полк подняли по тревоге. Занимался морозный день. Со стороны советско-финской границы, неподалеку от которой базировался полк, до носилась артиллерийская канонада. На ровном поле аэродрома выстроились летчики, инженеры, техники. Сильный мороз пощипывал щеки' нос, забирался под одежду. Но люди стояли, не шелохнувшись, внимательно слушали комиссара. Он говорил о том, что финские реакционеры спровоцировали инцидент на границе, и Советское правительство решило обезопасить от всяких случайностей Ленинград. По команде летчики сели в самолеты. Медленно тянулось время. От долгого ожидания стали мерзнуть ноги, а команда на взлет все не подавалась. К истребителю Покрышева подошел красноармеец в дубленом белом полушубке, в валенках и с большим термосом в руках.

– Давай, авиация, какао пить будем!

– Какао? Очень кстати. Я чертовски замерз.

Красноармеец ловко налил в стакан горячий напиток. Не успел Покрышев сделать глоток, как в воздух взвилась сигнальная .ракета. Тишину аэродрома разорвал беспорядочный гул моторов. Звено за звеном стремительно поднялось в воздух. Эскадрилья взяла курс на север, пересекла линию фронта, – ее отчетливо можно было определить

по черному дыму, густой пеленой стлавшемуся над землей. Это горели подожженные белофиннами деревни. Несколько минут летели над вражеской территорией. Она словно вымерла. Время полета истекало, а противника нигде не было видно. Пришлось возвращаться на аэродром. Потом взлетали во второй и третий раз. И всё неудачно. Казалось, противник уклоняется от встреч в воздухе. Наконец в районе Выборга эскадрилья встретила «туиск» – финский разведчик. Наши истребители устремились в атаку. После первых же пулеметных очередей финский самолет задымил, перевернулся в воздухе, полетел вниз. И в этот момент машину Покрышева сильно подбросило от удара зенитного снаряда. Самолет отчаянно затрясло. Стала резко падать скорость. Покрышев растерянно посмотрел на удаляющиеся к югу истребители. «Неужели отвоевался?» – подумал он, но тут же рассердился на себя за минутную слабость. Нет, он будет бороться до тех пор, пока не исчезнет последняя, хотя бы малейшая надежда на спасение! Под ним простиралась чужая земля, укутанная снегом, неизвестная и молчаливая. Только вдали, на юге, время от времени появлялись вспышки. Это вела огонь наша артиллерия. Там проходила линия фронта. По тому, как стремительно снижался самолет, Покрышев понял: до своих не дотянуть. Неожиданно заглох мотор. Теперь нужно было искать место для посадки. Среди леса он приметил маленькое болото и стал на него планировать. Самолет шумно плюхнулся на брюхо. Летчик ударился лбом о приборную доску. Из рассеченного лба но лицу полилась кровь… Машина, пробив лед, медленно оседала в трясину. Вокруг стояла тишина. Но доверять ей было нельзя. Каждую минуту мог появиться враг Выбравшись из кабины, Покрышев сразу же почувствовал: ноги медленно погружаются в болото. Попробовал сделать шаг и… провалился еще глубже – по самую грудь. Он раскинул руки, пытаясь удержаться на поверхности, но болото медленно засасывало его. Стоило посильнее упереться локтями, как руки тоже уходили в обжигающую холодом трясину. С лица падали крупные капли пота. От крови слипались глаза. Наконец ему с трудом удалось выбраться. И вот он лежал в десяти метрах от самолета, судорожно глотая холодный воздух. Переводя дыхание, начал соображать, что же делать дальше. В тишине послышалось шипение, и рядом что-то тяжело плюхнулось Покрышев осторожно приподнялся и огляделся. На северном берегу болота суетились маленькие фигурки. «Белофинны! Кроют, гады, из минометов по самолету! Надо уходить из зоны огня. Но сейчас нельзя. Поползешь –заметят и подстрелят. Лучше подождать темноты…» – И он остался лежать до вечера. Наконец солнце скрылось за лесом – начало темнеть. Посерел горизонт. Деревья постепенно теряли свои четкие очертания. Лишь изредка, когда из-за облаков появлялась луна, становилось светлее. Под ее холодным светом все приобретало сказочный вид: и поблескивающий тысячами маленьких точек снег, и одетые в белые шапки сосны, и темно-синее, какое-то незнакомое небо. Покрышев вынул пистолет, приготовился. Как только луна скрылась в облаках, осторожно пополз, ориентируясь на могучую сосну у края болота. Через несколько минут добрался до нее и, тяжело дыша, привалился к мощному стволу. Вдруг в кустах что-то шлепнулось в снег. Покрышев вздрогнул, быстро вскочил, спрятался за сосну и взвел курок пистолета. Сердце судорожно билось. Снова раздался шум, а потом все стихло. «Фу ты черт! Куропатка… Ну и напугала же!» Не успел он прийти в себя, как услышал шаги. На дорогу, которая проходила рядом с сосной, вышли трое в белых полушубках. «Финны!» – мелькнула мысль. Трое остановились. Один из них полез в карман.

– И куда летчик запропастился? – в сердцах сказал он.

От этих слов у Покрышева тепло стало на душе Свои! Ищут его!

– Я здесь, товарищи! – Он торопливо вышел из-за сосны.

– Ну вот, объявился, – с облегчением вздохнул большого роста детина, по всему видно бывший в тройке за старшего. С одной стороны возле него стоял боец с автоматом, с другой – санитар с сумкой.

– И где ты скрывался? Весь лес прочесали, а нигде нет… Командир наш видел, как тебя подбили, приказал во что бы то ни стало найти. Ну как, цел?

– Как видите…

Санитар открыл сумку, вынул вату и, намочив ее в спирте, вытер со лба Покрышева запекшуюся кровь.

– Мне бы согреться, не найдется?

Боец протянул флягу.

– Пойдем, – приказал старший. – Нас уже давно ждут.

Командир мотомеханизированной бригады Вещев, широкоплечий мужчина в кожаном пальто, встретил Покрышева иронической улыбкой:

– Что. орел, сбили? Воевать надо так, чтобы не враг бил нас, а мы его.

– Всё это ясно, да не всегда так получается.

– Учиться надо…

В этот момент к Вещеву подъехала танкетка Он о чем-то долго говорил с танкистом, потом обратился к Покрышеву:

– Тебе, лейтенант, повезло. Эта танкетка отправляется с оперативными документами До штаба довезут, а там сам доберешься.

Танкетка двинулась прямо через лес: по дороге проехать было невозможно, – навстречу сплошным потоком двигались войска.

В пути неожиданно заглох мотор.

– Что с ним случилось? Выйти посмотреть? – предложил водитель.