Сын неба
Шрифт:
На другой день утром они приехали на завод, где Александр Сергеевич Яковлев был директором и генеральным конструктором. Огромные цехи производили внушительное впечатление. Так вот где делаются самолеты, на которых они летают в бой!
Он ходил вместе с Яковлевым по раскинувшемуся на несколько километров заводу, который работал четко, как хорошо налаженный механизм.
– Смотрите, Петр Афанасьевич, – обратил его внимание Яковлев на производственный график. – Он есть у нас в каждом цехе. Это подробно разработанный план, в котором определено, какие детали, в каких количествах и к какому сроку должны быть изготовлены. Иначе нельзя, будут срывы. И рабочие делают всё, чтобы трудиться по графику. Они дошли до основного цеха завода – сборочного, самого большого и просторного на предприятии. Вдоль всего цеха шел главный конвейер – рельсовая линия. К ней подвешивались тележки, на которых устанавливался собираемый самолет. Какая мощь готовится здесь, в заводских корпусах! Покрышев не находил слов.
Его окружили рабочие. Они интересовались, как воюют летчики, просили передать привет от самолетостроителей.
– Наш лучший мастер, – представил его Яковлев.
Мастер поздоровался, снял очки и, глядя на летчика хитроватыми голубыми глазами, спросил:
– Так сколько же ты, сынок, сбил самолетов, что тебе дали две звезды Героя?
– Тридцать шесть.
– Добре. Значит, хорошо воюешь. Бей их, проклятых! А мы здесь сделаем все, чтобы дать вам хорошие машины. Так и передай своим товарищам.
– Обязательно передам, папаша!
Они вышли на заводской двор, где, выстроившись в ряд, стояли новенькие истребители. Только что выпущенные из цеха машины ожидали испытания и отправки на фронт.
Яковлев пригласил Покрышева пройти к ангару:– Там стоит моя, а вернее, теперь ваша машина.
Посмотрите! Машина походила на все «Яки», но по размерам некоторых частей, отточенности форм, идеальной отделке каждой детали превосходила их.– Мечта летчика! – осмотрев «Як», не удержался от восторга Покрышев.
– А вы испытайте ее в воздухе, – предложил Яковлев.
– Сейчас? – удивился Покрышев.
– Да, – подтвердил Яковлев.– А почему бы и нет. Я отдам команду, чтобы ее подготовили к полету.
…Покрышев вылез из кабины возбужденный и радостный.– Как «москит»? –поинтересовался Яковлев.
– Могу только еще раз подтвердить – мечта летчика. Спасибо вам, Александр Сергеевич, за хороший подарок!
МОЛОДЕЖЬ РАСПРАВЛЯЕТ КРЫЛЬЯ Серые облака низко опустились к земле, временами шел густой мокрый снег. Погода не благоприятствовала полетам, но Покрышев продолжал проводить тренировки. «Трудно в учении – легко в бою», – повторял он суворовскую поговорку. А бой предстоял большой и тяжелый. Его приближение чувствовалось во всем. В Ленинград прибывали новые воинские подразделения, к фронту потоками двигались пушки и танки. Все эти дни Покрышев находился на аэродроме. Он то сидел на командном пункте и внимательно наблюдал за полетами своих питомцев, то сам садился в кабину самолета. …Хмурым январским утром 1944 года мощные залпы сотен артиллерийских орудий возвестили о начале наступления наших войск под Ленинградом. Одновременно в воздух поднялись группы бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей. Счет полка в этом новом сражении за Ленинград открыл Владимир Серов, который в последнее время выдвинулся в число самых результативных летчиков-истребителей Ленинградского фронта. Вместе с Гоги Бачиашвили он провел бой с двумя «фокке-вульфами». Равный поединок – два на два – закончился в пользу наших летчиков. Серов сбил ведущего, а Бачиашвили уничтожил второго фашистского стервятника. Боевые вылеты успешно совершили и совсем молодые летчики, ведь недаром Покрышев заставлял их по нескольку раз в день проводить тренировочные полеты и учебные бои. На вечернем разборе он тщательно проанализировал первые боевые вылеты, дал советы, как действовать в случае потери ориентировки в воздушном бою, при проведении противозенитного маневра. Покрышев требовал, чтобы каждый летчик знал на память курс, расстояние и время полета от аэродрома до основных пунктов и обратно. Более недели продолжались ожесточенные бои. А вечером 27 января из репродуктора, установленного на клубе аэродрома, в морозный воздух полились позывные знакомой мелодии «Широка страна моя родная». К ней уже привыкли, ее ждали, потому что она была предвестницей радостных сообщений о новых победах. И вот уже десятки людей, собравшихся у клуба, слушали приказ Верховного Главнокомандующего: вражеская блокада Ленинграда снята… сегодня Москва в честь этой победы салютует доблестным войскам Ленинградского фронта… В конце января полк Покрышева перелетел на один из аэродромов недалеко от Ленинграда. Знакомые и близкие места! Петр Афанасьевич ходил по аэродрому, вспоминая трудные дни августа сорок первого года. Отсюда он не раз взлетал, чтобы ринуться в смертельный бой с врагом, который имел численное превосходство в воздухе. Каждый бой тогда был образцом мужества и героизма. Звену приходилось драться против эскадрилий, эскадрилье – против полка. Не хватало машин; чтобы летать на них в бой, устанавливалась очередь. За эти два с лишним года многое изменилось. Теперь наши летчики, имея прекрасные скоростные самолеты, стали хозяевами ленинградского неба. Тогда, покидая этот аэродром, летчики верили, что рано или поздно они вернутся. И вот вернулись. Их взору предстали чудовищные следы разрушения. Окутанный клубами черного дыма, горел город, превращенный в руины. А на аэродроме в беспорядке валялись обгорелые самолеты, груды металла. На– Посмотрите, нет ли в кабине летчика? – попросил Покрышев. Солдаты энергичнее заработали лопатами. Наконец показалась кабина.
– Летчика нет, товарищ майор, – сказал один из солдат.
Покрышев постоял еще немного, посмотрел на истребитель:– Очистите снег вокруг машины. Если всё же обнаружите летчика – доложите.
Но Гнеева не нашли, судьба его так и осталась неизвестной. * * * Фашистские войска откатывались на запад. Неприступный «Северный вал», о котором так много кричала фашистская пропаганда, треснул и развалился под ударами войск Ленинградского фронта. Враг отступал к Луге и Нарве. Покрышевский полк в эти дни прикрывал с воздуха наступающие советские войска, штурмовал колонны противника. В самый разгар боев пришло сообщение о присвоении большой группе летчиков звания Героя Советского Союза. В списке Покрышев нашел фамилии бывших однополчан – Андрея Чиркова, Александра Горбачевского, Константина Коршунова. В тот же день он отправил друзьям поздравительные телеграммы. Звание Героя Советского Союза присвоили Петру Лихолетову и Виктору Зотову. В полку состоялся митинг. Лихолетова сердечно поздравляли друзья. А Зотову, который два месяца назад был переведен в гвардейский полк Николая Свитенко, послали телеграмму. Наступила весна – третья весна войны. И хотя часто хмурилась погода и солнце редко показывалось из-за пелены облаков, на сердце у всех было радостно. Каждый день радио сообщало о новых победах. Врага гнали с советской земли. В развернувшихся боях за освобождение Ленинградской области мужала и крепла молодежь покрышевского полка, а летчики-ветераны увеличивали счет сбитых фашистских самолетов. Однажды начальник штаба Анатолий Красько доложил Покрышеву, что в полк прибыл партизан Головачев.– Какой партизан? – не понял Покрышев.
– Наш Головачев.
Владимир Головачев пришел в полк в июле 1943 года. Летал ведомым у Серова, набирался опыта. Несколько дней назад в боях над Лугой Головачева сбили, и никто ничего не знал о его дальнейшей судьбе. Решили – погиб.
Но Головачев не погиб, а предстал живым и невредимым перед командиром. …Летчик приземлился на территории, занятой отступающими немцами. Они его заметили, начали преследовать. Пока было возможно – отстреливался. Убил двоих. Но подскочил третий, вышиб пистолет, сбил с ног и навалился на Головачева. Хорошо, что за голенищем оказалась финка. А потом встретил партизан и десять дней воевал вместе с ними.– Вот даже документ принес, что был партизаном. – Головачев достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. – Всё как полагается, и с печатью.
Покрышев, посмотрев, вернул лист Головачеву.– Ну что же, партизан, если не забыли авиацию – принимайтесь за дело. Работка, сами понимаете, сейчас горячая.
* * *
Как-то вечером, за ужином, Покрышев услышал разговор, который насторожил его. Летчики, обсуждая между собой итоги дня, нелестно отзывались о своем товарище: боится зенитного огня, во время обстрела трусит. А для летчика не было позорнее недостатка, чем трусость. После ужина Покрышев вызвал этого летчика к себе.– До меня дошли слухи, что вы боитесь зенитного огня? – сразу же спросил он.
– Есть такое.
– В чем же дело?
– Сам не знаю. Как попадаю в зону обстрела, всё кажется – сейчас собьют. И стараюсь быстрее выйти из зоны.
– Может быть, вы устали? Тогда отдохните не сколько дней.
– Да нет. Усталости не чувствую.
– Тогда договоримся так, – предложил Покрышев.– Завтра утром вылетим вместе на «свободную охоту». Проверим, так ли страшен зенитный огонь.
На рассвете пара истребителей «Ла-5» поднялась в воздух. В районе Пскова нарастал гул артиллерийской канонады. В разных местах ярко вспыхивали небольшие огоньки – стреляли орудия. Снаряды выбрасывали кверху купола черной земли и дыма. Утихшее за ночь сражение развертывалось с новой силой.
Минут тридцать истребители ходили по переднему краю, штурмовали вражеские войска. И все эти тридцать минут белые купола разрывов снарядов преследовали их. Но пара благополучно возвратилась на аэродром. Когда Покрышев вылез из кабины и спрыгнул на землю, к нему подошел летчик.
– Товарищ командир! Разрешите получить замечания?
– Давайте сначала осмотрим самолеты, – предложил Покрышев. – Начнем с моего.
– Ни одной пробоины! –удивился летчик.
– А теперь пойдемте к вашему!