Сын убийцы миров
Шрифт:
Но он не имел уже никакого значения. Потому что оказался бесконечно далек от меня. Космически далек. До него нельзя было дотянуться, в него невозможно было войти. Между мною и им непреодолимой стеной воздвиглось мое тело.
Огромное по сложности и совершенно неуправляемое. Кое-как сплетенное из нервов, мышц, кровеносных сосудов и просто сухожилий. Проткнутое штырями костей. Небрежно засунутое в мешок из кожных покровов. Напичканное дурно пахнущим ливером. Оно жило. Кричало и шептало своему мозгу о проблемах своей жизни. И мозг что-то отвечал ему. Но я была отделена от
И вот я уже проваливаюсь в серую вату неопределенности, в которой даже мое «я» перестает иметь смысл.
– И зачем ты это учинила, Елена? – строго спросил голос.
– Что? – спросил другой голос.
Другой – да не совсем. В нем я узнала себя. Свои интонации и свои чувства. И мое «я» вновь получило право на существование.
– Пошто грянула стопы свои по пустохляби?
О, и этот голос я узнала. Лыцар Гаврила тряс своей молодой бородкой, издавая звуки, складывающиеся в требовательные и заботливые слова.
– Не грянула… – удивилась я. – А прошла тихо и незаметно.
– Угу. Если б Сергей не пробудился от теплого сквозняка, так бы ты и стояла до сих пор в кручени карачунной.
– А я стояла?
– Еще как! Кабы не мы с Сергеем…
– Поняла, поняла. Вы – герои, я – баба-дура. А теперь объясните мне, герои, как жить дальше? Мне теперь из этого мраморного склепа вообще носа не высунуть?
– Отсюда-то? Ну а как ты раньше жила? Так и теперь…
– Раньше я совсем не так жила! И даже вчера еще. Но теперь?… Я на вечное заключение в темнице не согласна!
– Так это не твоя потайка? – спросил Гаврила. – Идем тогда в твою! А я все удивлялся: и как вы здесь выдерживаете?…
– Не моя. И скажу больше – у меня вообще нет никакой «потайки».
– Тю! А где ж ты сидела всю жизнь?
– Далеко. Я же сказала тебе: мы из далеких краев. Только вчера приперлись сюда. Идиоты…
– А в тех далеких краях нет потаек?
– Там и песка вашего нет! Зачем там потайки?
– А давайте туда уйдем! – загорелся Гаврила. – Это как раз те края, куда великая княгиня увела тысячи и тысячи народу?
– Не-ет, не похоже… – покачала я головой. – На Земле ничего не было слышно про великое переселение здешних народов во главе с Шагировой. Может он увела их куда-то еще?
– Может, – пожал плечами Гаврила. – А может и не увела – так, одни байки… Но ты ведь пришла оттуда? Из благословенных земель, на которые гнев Божий не пролился? Сможешь показать дорогу?
– Не смогу. Нету той дороги. Вернее, есть, но только в одну сторону.
– Все равно покажи!
– Не покажу!
– Почему? – опешил Гаврила.
Я упрямо сжала губы. Не скажешь же этому придурку, народному мстителю самопальному, что как раз по той дороге должна прийти сюда сегодня утречком намеченная им жертва – сын великой княгини Шагировой Олег? Не хватало еще чтоб лыцар Гаврила поджидал его у прохода между мирами. Олег, конечно,
– Потому, – сказала я. – Как же я тебе что-то показать могу если я за стены этого склепа даже выглянуть не могу?
– А ты расскажи. Не боись, я тебя здесь не брошу! – Гаврила по-своему перетолковал мои сомнения. – Тележку подходящую найду, погружу туда вас с Сергеем и отправимся мы потихоньку-полегоньку в ваши края. По пути потайки буду находить, вы там отдыхать станете от кручени карачунной – так и доберемся…
И тут вдруг великий мыслитель по имени Серега Дмитрич, который истомился в молчании, потому что никак не мог вклиниться в нашу беседу, решил проявить свою осведомленность:
– Так ведь не надо тележек! – объявил он. – Это же здесь рядом – дорога прямо в заборе!…
– Молчи, сволочь! – прошипела я.
– Да? – не поверил Гаврила.
– А чего молчать? – удивился Серега. – Все равно по ней Олежик придет!
– М-м-м… – взвыла я, сжимая кулаки в бессильной ярости.
– Ах ты, шельма! – восхитился Гаврила. – А я уж тут уши развесил… Значит, есть у вас другая потайка, где пащенок шагировский отсиживается! То-то я не могу сообразить: какие такие дальние края без пустохляби из которых вы вдруг только вчера явились? Ну, хитрюга!…
– И чего ты добился? – горько спросила я у Сереги. – Этот лыцар местный пойдет сейчас и убьет Олега! Ты этого хотел?
– Как убьет? Зачем? – всполошился Серега. – Как это – Олежика – и убить??
– А так! Чем ты слушаешь? Нам Гаврила об этом все время толкует: убью, убью! Один ты никак этого понять не можешь! Знаешь, как легко твоего Олежика убить? Очень легко! Хрясь по голове – и готово!
– Ты, Елена, не кипятись… – примирительно начал Гаврила.
А я вдруг подумала: а чего мы ждем? Нас двое, а он один! И закричала:
– Серега! Хватай его сзади! Вали!
Дмитрич вскинул голову, на секунду замешкался, но все-таки кинулся на Гаврилу. Правильно я рассчитала – мой приказ для него, недавно вылупившегося цыпленка, был почти материнским квохтанием и обсуждению не подлежал. Ошиблась я в другом. Вопреки олеговым объяснениям я все-таки воспринимала Серегу как продолжение Мамонта. И верила, что в критический момент все его бандитские рефлексы, дремлющие до поры до времени, проявятся. Что позволит лихо расправиться с любым «лыцаром».
А они не проявились. Вместо того чтобы запросто вырубить противника каким-нибудь гангстерским приемчиком, наш Дмитрич почти вразвалочку проковылял ко все еще недоумевающему Гавриле, и не придумал ничего лучшего как обхватить его за пояс.
Ну руки-то у него, конечно, не слабые. Он не только хорошо стиснул врага, но даже умудрился приподнять над полом. Со стороны это было даже забавно – что-то вроде пародии на греко-римскую школу борьбы. Только вот что дальше делать? Этого Серега придумать никак не мог. И держал Гаврилу на весу в течении долгих секунд – пока тот не сообразил как-то извернуться и схватить Дмитрича за шею.