Сын зари

Казаков Дмитрий Львович

— Говорят, майор что-то строить собрался, и ему стройматериалы нужны. — Саша понизил голос. — Всё, за дело, этот мелкий засранец к нам шагает, сейчас как заорет!

Лом оказался мало того, что тяжелым и грязным, так еще и скользким — так и норовил выскочить из ладоней, которые Кирилл ободрал в первые же мгновения. Он быстро вспотел и покрылся серо-рыжей кирпичной пылью.

Одни долбили ломами, другие таскали кирпичи к тачкам, бригадир и охранники прохаживались вокруг, наблюдая и за зарослями, и за работающими. Если бойцы с автоматами молчали, то

Саленко время от времени начинал орать, а пару раз пускал в ход кулаки.

Сначала досталось одному из десятников, чьи люди работали слишком медленно, затем прыщавому парню. Он шлепнулся на землю, прикрывая нос, из которого потекла кровь, а бригадир завопил еще громче.

— И как вы это терпите? — спросил Кирилл, испытывая возмущение и бессильный гнев.

— А что делать? — Саша пожал плечами, а работавший рядом пожилой мужчина тяжело вздохнул.

— Напасть на них, вас же больше.

— Пытались уже, в другой бригаде… — безнадежно сказал пожилой. — Троих убили на месте, пятерых расстреляли вечером, собрав всех на это смотреть… У них есть оружие, они умеют с ним обращаться и готовы пустить его в ход. А мы не умеем и не можем.

— Бежать?

— Не дадут. Да и куда? — Саша поскреб голую макушку. — Там звери, и люди, что хуже зверей, каннибалы, мародеры. Я когда в первый день попытался жену найти, она в Кремле работает… работала, в администрации, едва не погиб. Вышел прямо к костру, а на нем человечину жарят… — Его передернуло.

— Чего стоим, да? — рядом объявился Ахмед, грязный и злой, как выбравшийся из-под земли демон.

«Ничего, меня этим не испугаешь, — подумал Кирилл, вновь замахиваясь ломом. — Сбегу, обязательно сбегу, пройду через все, чтобы только увидеть дочь, оказаться рядом с ней».

При мыслях о Машеньке кольнуло сердце. Кирилл вспомнил жену, какой она была на свадьбе, как они жили в небольшой, но уютной квартире, недолго, но мирно и счастливо…

От накатившей горечи заскрипел зубами, яростно врубился в огрызок стены.

Грохот, лязг и мат звучали не переставая, над руинами дома висело удушливое облако пыли. Солнце поднималось все выше, грело сильнее и сильнее, а небо оставалось чистым, точно вымытая сковородка.

И жарило так, будто сковородка эта стояла на сильном огне.

Когда тачки оказались нагружены, Саленко замахал руками, и два десятка мужчин покатили их прочь. С ними утопали два охранника, и рядом со «стройплощадкой» их осталось всего трое, да еще неизбежный бригадир.

Сбежать сейчас, рвануть в сторону оврага, вломиться в густые заросли, чтобы им пришлось стрелять наугад?

Нет, рано, он плохо знает этот район города и может прибежать в руки одному из майорских патрулей. Надо расспросить местных, что здесь и как, подготовить побег, тщательно все продумать.

Воду привезли, когда жара стала невыносимой, и после этого работникам позволили посидеть в тени.

— Фу-у-ух, хорошо, — сказал Саша, вытирая со лба пот.

— Да уж, бывало и хуже, — признал пожилой, откликавшийся на Аркадия Петровича и некогда бывший

директором школы. — А скажите, Кирилл, как вы эту неделю выживали, в одиночку или в компании еще с кем-то?

— Я очнулся только сегодня, рано утром.

Саша выпучил глаза, а Аркадий Петрович покачал головой.

— Невозможно, — проговорил он. — Хотя то, что произошло с нами, со всем миром — невозможно.

— Вы мне не верите? — спросил Кирилл.

— Я о таких случаях больше не слышал, — дипломатично отозвался бывший директор. — Возможно, вы зачем-то сочиняете, а возможно, что и нет… При каких обстоятельствах это случилось?

— Там был свет, очень яркий… — Вспомнить первые мгновения после пробуждения оказалось сложно, потому что Кирилл неожиданно осознал: до них было что-то еще, какие-то смутные образы лежали между тем мгновением, когда он сидел за рулем, направляясь в Кстово, и тем, когда он очнулся за ним же, но уже в стоящей машине. — Золотой, словно живой… Это на Казанском шоссе, я тогда ничего не соображал, даже говорить не мог, попытался выйти, и…

— Так, хватит отдыхать! — разнесся мерзкий голос бригадира. — За работу!

— Он-то чего старается? — неприязненно буркнул Кирилл.

— Как чего? — Саша, слушавший с открытым ртом, хитро заулыбался. — У него и кормежка получше, и женщина наверняка есть, там же особая бригада, из молодых и красивых, для этого самого…

Но разговор пришлось закончить, поскольку Ахмед грозно зыркнул в их сторону.

Лом показался еще тяжелее, чем утром.

Кирилл снова быстро вспотел, рубашка, некогда белая, купленная в дорогом магазине, стала напоминать тряпку, которой мыли пол в дизентерийном бараке. Мозоли на ладонях сорвал, и по пальцам потекла кровь, а в мышцах спины и рук появилась дергающая боль.

От усталости в голове начало путаться, а в пустом брюхе горестно заныло.

Команда «Прекратить работу!» прозвучала в тот момент, когда он думал, что все, больше не выдержит.

— О, мой бог… — прошептал Кирилл, распрямляясь и чувствуя, как ноет поясница.

В той, прежней жизни, ему давно не доводилось столько пахать при помощи мускулов.

Работников выстроили, пересчитали и повели обратно к «казарме», расположенной в бывшем помещении банка. На ужин каждый получил аж по две кружки воды, по куску мяса и по несколько упаковок сухой лапши, которую пришлось жрать прямо так, словно чипсы.

— А что, помыться никак нельзя? — спросил Кирилл у Саши, неторопливо хрустевшего своей порцией.

— Душ обещали, — ответил тот. — Но пока не наладили, зато собачатина нынче удалась…

— Что? — Желудок Кирилла протестующе сжался.

— Собачье мясо, — невозмутимо разъяснил Саша. — Псов в городе полно, охотиться на них легче всего, а как еще такую прорву накормить? Что из жрачки не испортилось, то крысы поели… Видел, сколько их по развалинам шастает?

Ну да, за столько лет даже консервы придут в негодность, кроме той же тушенки. Хорошо хоть есть вода. Интересно, откуда ее возят? Не с Волги же?