Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра
Шрифт:
Нина покраснела, а Руперт, поняв, что между женщинами назревает конфликт, попытался разрядить атмосферу.
Джо заявила Нине, что никогда не полюбит Россию и что все здесь плохо. Но у Джо было необыкновенное умение видеть все в плохом свете.
Руперт спрашивал себя, долго ли еще жена будет капризничать; он предчувствовал, что, если так пойдет дальше, они не проживут в Советском Союзе не только месяца, но даже и недели.
Вдобавок Тэсс стало хуже. Вечером у нее сделался жар, она жаловалась, что болит в левом боку и она не может стоять. Нина Водопьянова в темноте бросилась бегом через
— Это вовсе не колит. Это дизентерия. Я в этом уверена.
— Что вы! — испугалась Нина. — Не может быть.
— Ну да, еще как может. Едим бог знает что. А мух сколько!
Действительно, мух на веранде было много.
— Завтра вечером нас ожидают в Тбилиси, — вполголоса сообщила Нина Водопьянова Руперту, когда в конце этого томительного дня они на минутку остались одни на веранде. — Но если Тэсс больна…
— Кто сказал, что мы поедем в Тбилиси? — изумился Руперт.
— Вас и вашу семью приглашают ученые, специалисты по древней Греции.
— Но я ничего об этом не знал, — воскликнул он с возмущением. — Ведь я же предупреждал, что не желаю встречаться с вашими учеными.
— Но вас приглашают!
— А когда же я увижу греческие поселения, ради которых приехал? — спросил он.
Его раздражало, что она гак носится со своим чувством долга и навязывает его другим. По-видимому, посещение Тбилиси было его долгом как туриста и гостя этой страны.
— Но это замечательные люди. И они так вами восхищаются!
— Слишком многим они восхищаются — впрочем, как и все тут у вас, — воскликнул он в сердцах и сразу же пожалел о сказанном, потому что прозвучало это грубо. Но она сама вызвала его на грубость. — А что, собственно, представляет собой Тбилиси? — попытался он загладить неловкость.
— Красивый город, столица Грузии. Неужели вам не интересно посмотреть Тбилиси? На весь Союз славится.
— Ладно, — сухо сказал он. — Но когда я все-таки увижу греческие поселения? Могу я это узнать?
— Как только вернемся, — твердо заявила она. — Это входит в нашу программу. Только бы Тэсс не расхворалась…
Тэсс поправилась, и Руперт, несмотря на дурные предчувствия, убедил Джо поехать в Тбилиси — ему все же захотелось посмотреть этот прославленный город. Он думал и о Роланде; мальчику полезно повидать как можно больше. К его удивлению, Джо согласилась. Ей не сиделось на месте.
Они снова ехали поездом целую ночь, а утром, в жару, на тбилисском вокзале их встретила группа смуглых мужчин, в белых просторных костюмах, и чернобровых, черноглазых женщин с букетами цветов. В группе встречающих выделялся крупный человек с копной черных волос, напоминавший тигра на привязи; его представили Руперту, как знаменитого антрополога. Англичан отвезли в крытых машинах в большое здание на горе, где женщины в белых накрахмаленных халатах отвели им красивые комнаты с просторными деревянными верандами, откуда открывался ошеломляющий вид на сумрачные
— Какая красота! Просто рай земной, — воскликнула Джо, выходя на веранду и глядя вниз на большой фруктовый сад, где росли яблони и персиковые деревья.
Нина объяснила, что это дом отдыха для гостей грузинского правительства.
— Слава богу, что мы гости правительства, — весело сказала Джо. — Мне здесь нравится.
Руперт спросил, как долго они здесь пробудут.
— Если вы не против — неделю, — ответила Нина.
— Неделю! Вы меня просто удивляете, — возмутился Руперт. — Вам отлично известно, что я не могу задержаться здесь на целую неделю. — Он едва владел собой. — Я не для этого приехал в Россию.
— Они будут очень огорчены, если вы уедете раньше, — упрямо возразила Нина.
— Значит, придется их огорчить. Неделю!..
Нина была обижена и отказывалась его понимать.
— Разве вам здесь не нравится? Ваша жена…
— Нравится, но я приехал в Россию не для этого. Мы можем пробыть здесь до завтрашнего вечера. Это крайний срок.
— Не понимаю. — Нина взглянула на Руперта, но увидев, что он непреклонен, слегка пожала плечами. — Ну что же, тогда я им позвоню. Они будут расстроены, — повторила она и пошла к телефону.
Детей оставили внизу с Анджелиной. Они звали Джо в сад: шеф-повар в накрахмаленном белом колпаке достал им из ящика под кухней целый выводок щенят.
— Какие они миленькие! — восхищалась Тэсс.
Внезапно она вскрикнула от боли. Руперт и Джо сбежали по лестнице в сад. Анджелина уже держала Тэсс на руках. Лицо девочки было искажено от боли, она схватилась ручкою за бок.
Случилось то, чего так боялся Руперт: Джо заявила, что Тэсс надо везти домой.
— Ты уверена, что это необходимо? — спросил он жену. — Зачем такие крайние меры?
— Она подцепила здесь какую-то гадость, — отчаивалась Джо. — Неужели ты хочешь положить ее в русскую больницу?
Они стояли на широкой веранде. Грузинское солнце пекло им спины, а внизу Роланд и Анджелина играли со щенками. Шофер стирал мягкую серую пыль со сверкающей черной машины. Нина Водопьянова, подавленная тем, что произошло, тоскливо бродила среди яблонь, не обращая внимания на тучки пыли, оседавшие ей на туфли. Под яблонями кое-где росли желтые полевые цветы, она наклонилась, сорвала цветок и замерла, держа его в руке. Руперту захотелось увидеть ее лицо. Что она, замечталась? Или, стиснув зубы, готовится к исполнению своих теперь уже неприятных обязанностей?
— Если ты считаешь, что надо ехать домой, ничего не поделаешь, — покорился Руперт. — Поедем.
— Тебе ехать незачем, — резко возразила она. — Я отлично вижу, что тебе не хочется уезжать.
— Я приехал сюда с определенной целью и хотел бы довести дело до конца.
— А как мы поступим с Роландом?
— Пусть он останется, Джо. Ему полезно посмотреть новые места.
Со смешанным чувством тревоги и досады на самое себя Джо взяла его под руку.
— Прости меня. Руперт, — сказала она. — Я хотела, чтобы мне здесь понравилось. Правда хотела. Но ничего не могу с собой поделать. А Тэсс меня действительно беспокоит.