Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра
Шрифт:
И снова рассмеявшись, он вернулся на свое место и опять произнес тост за детей, но на этот раз с легким оттенком грусти, словно в его на редкость цельном мире появилась какая-то трещинка. Обед подошел к концу. Руперт так и не принял сердечный и цельный, но чуждый ему мир Алексея.
«Нет! Это не для меня», — сказал он себе.
Ройсы вернулись к себе в «Метрополь» часов в пять вечера. Там их ожидал
— Я друг Поля Пула, — сообщил он Руперту. — Не могли бы вы пойти прогуляться со мной?
— Сейчас?
— Да. Дело срочное.
Руперт нес на руках Тэсс — у нее снова болел животик; он поставил ее на пол и внимательно посмотрел злыми глазами на молодого англичанина. Тот был похож на прилежного студента — растрепанные волосы, очки, пиджак из твида. Таких молодых людей можно встретить на каждом шагу в коридорах английского политехнического института.
— Все ваши очень любят прогулки, — громко произнес Руперт.
— Что вы хотите этим сказать?
— Неважно. Пошли.
— Здесь есть садик…
— Опять в садик! — простонал Руперт и рассмеялся. Но этому серьезному молодому человеку было непонятно, что тут смешного. — Ладно. В садик лак в садик. Как вас зовут?
— Колмен. Майкл Колмен.
— Хорошо, Колмен. Я пойду с вами гулять, — сказал Руперт с наигранной серьезностью.
Он поручил Тэсс передать матери, что ненадолго уходит, и, осторожно переступая со ступеньки на ступеньку, двинулся с Колменом вниз по старой, покрытой ковром лестнице; у него было ощущение, что он родился в Москве и прожил в этой гостинице долгие годы.
— Вы здесь давно? — спросил он молодого человека, когда они вышли на людную улицу.
— Недавно.
— Вы студент?
— Вроде.
Они замолчали. Колмен не хотел говорить, пока они не придут в сад, и Руперт посмеивался в душе, вспоминая Олега Хансена, американского агента в Лондоне. Какая поразительная выучка! Да, не зря, видно, сажают в городах сады, у них есть свое предназначение.
Воскресный день еще не кончился. Московская толпа несла их по тротуару через широкую горловину Красной площади прямо в сад, где вилась очередь длиной в километр — к Мавзолею.
Колмен молча шел, подняв брови, чтобы очки меньше давили на переносицу.
Руперт подумал: ну, совсем как Хансен. Отчего все они такие напыщенные? Этот, кажется, моложе Хансена, а выглядит еще большим фанатиком и к тому же не умеет делать беспечный вид, как американец. Неужели это один из экспертов адмирала Лилла, стратег тайной дипломатии, умеющий безошибочно разбираться в самых сложных вопросах чужой психологии? Руперт даже улыбнулся. «Он слишком молод и наверняка слишком невежествен», — решил он про себя.
— Мне некогда, — сказал он. — Вечером мы уезжаем на Черное море.
— Знаю. Вот почему я и не хотел откладывать нашу встречу.
Они подошли к скамейке в дальнем конце сада. За спиной у них возвышалась
— Отсюда ей нас не услышать, — заверил Колмен, заметив, что Руперт пристально глядит на мороженщицу.
Руперт подумал, что на него все еще действует водка и поэтому он плохо соображает. Зачем он уставился на мороженщицу?
— Ладно, в чем депо? — Он хотел задать вопрос деловым тоном, но голос его прозвучал резко.
Теперь, когда они благополучно укрылись в саду, Колмен как будто немного оттаял.
— Вы обратили внимание, как много молодежи в очереди к Мавзолею? — спросил он Руперта.
— Нет.
— Обычно в очередях главным образом пожилые. Но теперь здесь повсюду видишь все больше и больше молодых лиц. Это подрастает поколение сорок пятого года. Вероятно, в тот год у них родилось особенно много детей, — глубокомысленно заметил Колмен.
— Как и везде, — сказал Руперт.
— Вероятно. Что касается меня, я родился в день, когда началась война.
— Да ну?
— Правда, — подтвердил Колмен, изучая Руперта внимательным взглядом. По-видимому, он остался доволен осмотром и, достав из кармана конверт, вынул из него маленькую карту. — Это Черное море, — пояснил он.
— Вижу.
— Понимаете, мистер Ройс, — сказал, переводя дух, Колмен, — мы хотели бы, чтобы вы понаблюдали вот в этих местах. — Он обвел карандашом несколько пунктов на карте.
Руперт вздохнул, он слушал рассеянно.
— Ну, и что же я должен для вас там высмотреть? — бросил он иронически.
— Прежде всего нам надо знать, какие районы считаются закрытыми. Великолепная идея — интерес к древнегреческим поселениям! Жаль, что она не пришла в голову кому-нибудь из наших ребят. Но, пожалуй, справитесь и вы.
— Вы думаете? — сонно спросил его Руперт, но тут же встряхнулся — Чего же вы от меня хотите?
— О деталях потом, — произнес Колмен, искоса наблюдая за мороженщицей. — Главное, что вы побываете на Черном море в таких местах, куда с самой войны не пускали ни одного иностранца. Греческие колонии были рассеяны по всему побережью. — Он ткнул карандашом в карту. — Я выяснил это в справочниках.
— Ну и что?
— Нас интересуют там три вещи, которые, в общем, сводятся к одному и тому же. Во-первых, закрытые районы, где всегда расположено что-то секретное. Во-вторых, радиолокационные станции. В-третьих, и это важнее всего, их система раннего предупреждения. Мы знаем, что радиолокационные станции разбросаны по всему Крыму, но нам надо уточнить, в каких пунктах они находятся, и, в частности, выяснить все, что касается системы раннего предупреждения.