Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра
Шрифт:
— Ненавижу музеи, — заявила ей Джо.
— Но нашу Третьяковку знают во всем мире, — убеждала ее Нина.
— Никогда о ней не слыхала, — отрезала Джо.
Нина была поражена и перестала спорить.
Когда им понадобилось пересечь одну из главных улиц, Нина предупредила Джо, что надо обождать, пока не включат зеленый свет.
— Зачем вы мне это говорите! — воскликнула Джо. — Неужели вы думаете, что у нас в Англии нет светофоров?
— Я просто не знала, такие ли у вас порядки, как у нас, — ответила Чина.
Потом они поспорили о
— Дело не только в том, что толпа какая-то серая, — жаловалась Джо Руперту, устало раздеваясь перед сном. — Но серость тут на редкость однообразная. Не удивительно, что мы ненавидим коммунизм. Интересно, как все это выглядело до их революции? Не верю, что было хуже. Ты видел, как все женщины куда-то торопятся?
Он видел то же, что и она, но его коробил не внешний вид людей, его раздражала огромность этого чересчур просторно раскинувшегося города. Тут были зеленые скверы, прелестные, усаженные деревьями проспекты и бульвары, но широкие, похожие на горные долины улицы и тяжеловесные в своей помпезности здания выглядели непривычно и непривлекательно. Он понимал, что требовать от незнакомого города уюта было слишком по-английски. Он понимал также, что массивность построек продиктована суровым северным климатом и характером этого северного народа.
— Вам нравится? — с гордостью спросил Алексей, когда они разглядывали высокие уступчатые башни нового университета.
— Очень красиво, — вежливо ответил Руперт.
— Там тридцать тысяч студентов! — сообщил Алексей.
— Могу себе представить.
— Хотите зайти посмотреть?
— Нет, нет, — поспешил отказаться Руперт.
Он напомнил себе, что приехал сюда осматривать развалины древних греческих поселений на Черном море, а не новый гигантский университет. Он приехал в Россию не для того, чтобы его ошеломляли чем бы то ни было — даже в интересах адмирала Лилла, — хотя и чувствовал, что поддается искушению.
— Тогда пойдем, — сказал Алексей, снова ухватив его под руку.
Руперт поморщился. Очень уж властной была железная хватка Водопьянова.
На следующее утро, не успели они опомниться после того, что было вчера, как Алексей уже снова явился к ним в ресторан «Метрополь», где они целый час прождали, пока подадут яйца всмятку. Тем временем Алексей занимал Джо рассказами, преимущественно об их с Рупертом совместной
— Хорошо жить на свете, — говорил он, дружелюбно обращаясь к Руперту за подтверждением. — Как видите, стоило пострадать, правда? Вот здорово, что все мы собрались здесь, в Москве.
Джо едва его слушала: она злилась, что приходится долго ждать завтрака, и больно шлепнула Тэсс, когда та захныкала. Тэсс, понимая, что с ней поступили несправедливо, с обидой посмотрела на отца. Руперт ласково покачал головой и сказал: «Ничего». Вчера вечером Тэсс пожаловалась, что у нее болит животик, но он болел у нее всегда, когда ей хотелось привлечь к себе внимание.
Не замечая, что тучи за столом сгущаются, Алексей объявил:
— Сегодня, Руперт, вам вручат Звезду. В двенадцать часов надо быть в Кремле.
— А где ваша жена? — поспешно спросил Руперт, боясь, как бы Джо не сказала какой-нибудь колкости.
— Она в институте. А тетка готовит дома обед. Сегодня вы обедаете у нас. Отпразднуем вашу Звезду.
— А как же дети? — спросила Джо: ей явно хотелось найти предлог, чтобы уклониться от приглашения.
— Детей мы, конечно, тоже возьмем.
В полдень Руперту вручили Золотую Звезду в одном из кремлевских залов, отделанном в белых и бледно-голубых тонах. Председатель Президиума Верховного Совета, имени которого Руперт не знал, сказал ему по-русски, что он смельчак и что советская страна чтит мужественных людей.
— Людям свойственно вести себя героически, — сказал он Руперту, сосредоточенно пришпиливая Звезду на лацкан его серого пиджака. — И не только ради своих близких, но и во имя человечества.
Он улыбнулся, пристально поглядел на Руперта своими темно-карими глазами и пожал ему руку.
Потом они чинно прошли по бледно-желтым коридорам и очутились на залитой солнцем площади, где светило летнее русское солнце, озаряя золотые луковицы кремлевских церквей.
Водопьяновы жили возле старого аэропорта, и министерская машина остановилась на посыпанном песком дворе, где какие-то мужчины без пиджаков играли в домино на деревянном столе под большим жестяным грибом Начал накрапывать дождик, и они торопливо застучали костяшками, а когда дождь припустил, поднялись с веселыми криками, сгребли кости и побежали в дом.
— Трусы! — крикнул им вдогонку Алексей.
Шумная ватага игроков присоединилась в подъезде к Алексею, Руперту и его семье.
— Летчики! — с гордостью представил их Алексей. Он указал Руперту на маленького седого человека. — Вот этот облетел всю Антарктику. Встречался там с англичанами. Мы с ним большие друзья.
Руперт уже понимал, что он попал в общество арктических летчиков, где Алексея отлично знают и любят. Кто-то пожал Руперту руку, кто-то отпустил шутку; все смотрели на него с откровенным интересом и уважением, как люди, которые умеют ценить героизм.