Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра
Шрифт:
— Потише! — предостерег его Федор.
Он спокойно сидел на камне у воды, разматывая удочки, и в глазах Руперта, которого неудержимо несло к воде, эта безмятежная картина запечатлелась как моментальный снимок.
Федор вытянул одну из своих длинных удочек, и Руперт, споткнувшись о нее, полетел вверх тормашками на мягкую подушку из сырого папоротника и прелых листьев. Он так и остался лежать, с трудом переводя дух и пытаясь выяснить, все ли у него цело. Федор подал ему руку и помог подняться.
— Вы чуть-чуть не упали в Wasser [5] ,— констатировал Федор; он сделал жест пловца,
Руперт встал на ноги. Федор, дернув его за рукав, показал на груду камней посреди ручья. За нею в глубоком омуте кишела переливавшаяся на солнце форель. Возня на берегу не распугала рыбу.
— Forellen [6] ,— сказал Федор, вкладывая удочку в руку Руперта. — Тедди готов к победе. — Его худощавое лицо смеялось, светлая прядь, упав на лоб, закрыла один глаз. — Наживка. — Он протянул Руперту бумажный пакетик, в котором оказался комок красной икры; Руперт сунул пакетик в карман своих некогда белых брюк; он хотел отдышаться, но ему этого не дали сделать. — Avancez! [7] Удите! — приказал Федор.
5
Вода (нем.).
6
Форель (нем.).
7
Идите вперед! (франц.).
Не успев прийти в себя и все еще с трудом переводя дыхание, Руперт поднял удочку и опустил крючок, на котором висел комочек красной икры, в омут, где кишела форель. Не прошло и двух секунд, как он поймал рыбу.
— Raus! Raus! [8] — возбужденно закричал Федор.
Удивленный Руперт дернул удочку с такой силой, что пойманная рыба забилась в в ветвях дерева у него над головой.
— A, merde! [9] — выругался Федор и мигом очутился на дереве.
8
Тяни! Тяни! (нем.).
9
Дерьмо! (франц.).
Руперт едва успел поднять глаза, как рыба, брошенная сверху Федором, уже лежала у его ног. Он вытер руки о штаны, решив минутку передохнуть, но Федор, сидя на суку, крикнул ему:
— Ну как? Нравится?
— Да. Безусловно, — ответил Руперт, чувствуя, что отставать стыдно. «Держись!» — сказал он себе и полез в карман за икрой.
Он нацепил комочек икры на крючок и забросил удочку прежде, чем Федор успел открыть рот. Но Федор его предостерег.
— Тише, — сказал он. — Они уже поняли. Очень умные рыбы.
Он оказался прав. Первый улов словно насторожил остальных рыб. Некоторое время они не клевали.
— Садитесь! — шепнул Федор по-английски.
Руперт сел на камень, и Федор пристроился рядом с ним; он держал свою удочку всего в нескольких сантиметрах от удочки Руперта, крючки почти
— Хоп!
Федор перегнулся и выхватил удочку Руперта из воды. На крючке дергалась небольшая форель, Федор ее отцепил, сунул себе за пазуху вместе с первой и тут же поймал еще одну рыбу на свою удочку; Руперт и моргнуть не успел.
Не прошло и пяти минут, как они выловили из омута всю рыбу. За пазухой у них было уже штук двадцать форелей, и Руперт подумал: «Жадные маленькие обжоры!» Он осуждал форель за то, что она так легко давала себя поймать, хотя ловцом-то был он и винить ему следовало бы себя. Если бы он когда-нибудь попробовал ловить форель на кетовую икру в имении у одного из своих родственников на Тесте или Северне, они с полным правом могли бы его пристрелить, как злостного нарушителя благородных основ рыболовного спорта. Ведь подобная ловля — сущее преступление! Он попытался объяснить это Федору, тот согласился с ним, но привел любопытный довод.
— Только не в здешних местах, — заметил Федор по-русски. — Тут чересчур много рыбы и мало корма. Форель все равно не вырастет.
Судя по всему, он был прав.
Они оставили омут, и Федор пустился вниз по ручью, положив удочку на плечо и прыгая с камня на камень. Руперт пытался от него не отстать, стараясь в то же время увернуться от его удочки. Когда англичанин из предосторожности замедлял шаг, Федор сразу же командовал:
— Не отставайте! Не задерживайтесь!
Они пересекали широкую излучину ручья. Федор прыгал впереди по камням, как серна. Но вдруг он остановился и, вместо того чтобы сделать следующий прыжок, обернулся и грустно сообщил Руперту:
— Знаете, Руперт, вчера умер наш знаменитый chanteur [10] Вертинский.
Руперт узнал эту новость в воздухе, на полпути к очередному обломку скалы.
Но тот еще был занят Федором. Руперт кивнул, услышав об этой неожиданной смерти, и тут же (поскольку приземлиться было некуда) плюхнулся в глубокий проточный омут. Вода была ледяная. Он ударился о дно и всплыл. Федор уже прыгал дальше, в погоне за уносившейся удочкой Руперта.
— Все в порядке! — послышался его голос; он схватил уплывавшую удочку.
10
Певец (франц.).
Руперт вскарабкался на скалу, ловя полуживую рыбу, выпавшую у него из рубашки, и несколько уснувших рыбок, плававших на поверхности омута.
— Все в порядке! — храбро откликнулся он. — Чего мы стоим?
Федор критически оглядел его — с Руперта ручьями стекала вода — и предложил свою рубашку, совершенно сухую, чистую и даже щеголеватую, несмотря на набрюшник из форели.
— Нет, нет. Жарко, я высохну, — вежливо отказался Руперт, откидывая назад мокрые волосы.
Федор, кивая в знак согласия сообщил:
— Там дальше хороший омут. И Forellen покрупнее.
Они снова пустились вскачь. Руперту казалось, что это не они бегут вдоль ручья, а ручей несется за ними вдогонку и никак не может их нагнать. По дороге они удили в каждом встречном смуте. Федор все время держался рядом с Рупертом. Когда после вторичного вынужденного купания Руперт до отказа набил мокрую рубашку рыбой, Федор сказал, что пора домой.
Руперт оглянулся на высокие, заросшие сосняком горы, уходившие в синее небо, и решил, что обратный путь займет у них пять или шесть часов, если они его вообще осилят.