Сын
Шрифт:
Я ничего не пропустил – ранее ко мне зашел Макс.
Пока мы садимся за стол под одной из ярко-синих ламп, свисающих со стен, я рассказываю им о предложении Макса, стараясь, чтобы это не звучало слишком впечатляюще. Я только-только нашел друзей, и мне не хотелось бы порождать соперничество между нами безо всяких причин. Когда я заканчиваю, Шона подпирает одной рукой голову и говорит, обращаясь к Зику :
Кажется, нам нужно было лучше стараться во время инициации, ага?
Или убить его до того, как он прошел финальный тест.
Или всё вместе.
– Шона широко улыбается
– Мои поздравления, Четыре. Ты это заслужил.
Я чувствую на себе их взгляды, будто это отчетливые, мощные тепловые лучи, и тороплюсь сменить тему.
А что выбрали вы?
Комнату наблюдения, - говорит Зик.
– Моя мама раньше там работала и уже научила меня большинству из того, что нужно знать.
Я занимаюсь чем-то вроде отслеживания маршрута лидеров, - говорит Шона.
– Не самое захватывающее занятие, но, по крайней мере , я буду выбираться наружу.
Ага, послушаем, что ты скажешь об этом в конце зимы, когда будешь с трудом пробираться сквозь фут снега и льда, - неприятным тоном говорит Линн. Она тыкает вилкой в груду картофельного пюре.
– Лучше бы мне хорошо пройти инициацию. Я не хочу застрять у стены.
Разве мы это не обсуждали?
– говорит Юрайя.
– Не произноси слово “я” по меньшей мере недели за две, прежде чем это произойдет. Меня от этого тошнит.
Я смотрю на гору еду на его подносе.
А от такого объедания нет?
Он переводит на меня взгляд и склоняется над подносом, продолжая есть. Я запихиваю в себя еду – у меня нет аппетита с самого утра, я слишком обеспокоен завтрашним днем, чтобы набивать желудок.
Зик замечает кого-то в кафетерии.
Я сейчас вернусь.
Шона наблюдает за тем, как он пересекает комнату, чтобы поздороваться с несколькими молодыми членами Бесстрашия. Они не выглядят намного старше, но я не вижу среди них тех, кто проходил инициацию, значит, они должны быть старше на год или два. Зик что-то говорит группе, состоящей в основном из девушек, что заставляет их рассмеяться, он тыкает одну из девушек по ребрам, и та взвизгивает. Рядом со мной Шона хмурится и промахивается вилкой мимо рта, испачкав всю щеку соусом от цыпленка. Линн фыркает в тарелку, и слышно, как Марлен пинает ее под столом.
Итак, - громко произносит Марлен, - ты знаешь кого-то еще, кто будет проходить это командирское обучение, Четыре?
Если подумать, я также не видела там сегодня Эрика, - говорит Шона.
– Я надеялась, что он оступился и свалился в пропасть, но …
Я засовываю кусок еды в рот и стараюсь об этом не думать. В этом свете мои руки выглядят синими, словно у мертвеца. Я не говорил с Эриком с тех пор, как обвинил его в том, что он косвенно виноват в смерти Амара – кто-то сообщил Джанин Мэтьюс , лидеру Эрудиции, что Амар осознавал себя в симуляции; и, как бывший эрудит, Эрик – наиболее вероятный подозреваемый. И я еще не решил, что мне делать в следующий раз, когда мне придется с ним говорить. То, что я его побью еще раз, не будет доказательством, что он предатель фракции. Мне нужно будет найти способ обличить его недавнюю деятельность с Эрудицией и передать информацию одному из лидеров Бесстрашия, – вероятно, Максу, потому что я знаю его лучше остальных.
Зик возвращается
Четыре. Что ты делаешь завтра вечером, Четыре?
Не знаю, - отвечаю я.
– Ничего?
Уже нет, - заявляет он.
– Ты идешь со мной на свидание.
Я давлюсь картофельным пюре.
Что?
Ммм , не хочется говорить тебе об этом, дружище, - вставляет слово Юрайя , - но на свидания ты должен ходить один, а не тащить с собой друга.
Вообще, это двойное свидание, - отвечает Зик.
– Я пригласил Марию, а она попросила найти пару её подруге Николь, и я сказал, что ты мог бы быть в этом заинтересован.
Которая из них Николь?
– спрашивает Линн , вытягивая шею, чтобы рассмотреть группу девушек.
Рыжеволосая, - говорит Зик.
– Итак, в восемь часов. Ты с нами, и это не обсуждается.
Я не… - говорю я. Я смотрю на рыжеволосую девушку на другом конце комнаты. У нее светлая кожа, огромные черные глаза, на ней плотно прилегающая футболка, подчеркивающая изгибы талии и … другие части, на которые мой внутренний отреченный просит меня не обращать внимания. Но я все же обращаю.
Я никогда не был на свидании, все из-за строгих ритуалов ухаживания, принятых в моей бывшей фракции, включавших участие в совместной работе и, может быть – только может быть – ужин с другими членами семьи и помощи в уборке после ужина. Я даже никогда не думал о том, хочу ли я пойти с кем-нибудь на свидание, настолько это было невозможным.
Зик , я никогда …
Юрайя хмурится и сильно тыкает пальцем в мою руку. Я отталкиваю его руку.
Чего?
О, ничего, - радостно отвечает Юрайя.
– Ты говорил совсем как Сухарь, не как обычно, и я подумал, что мне надо проверить…
Марлен смеется.
Ага, так и есть.
Мы с Зиком обмениваемся взглядами. Мы ни разу напрямую не обсуждали, что не нужно рассказывать, из какой я фракции, но, насколько мне известно, он ни разу никому об этом не упоминал. Юрайя знает, но, несмотря на свой длинный язык, он, похоже, понимает, когда нужно придержать информацию. Кроме того, я не знаю, почему Марлен еще этого не выяснила, возможно, она не очень наблюдательна.
Это неважно, Четыре, - говорит Зик. Он проглатывает последний кусок еды.
– Мы пойдем, ты будешь разговаривать с ней, как с обычным человеком – которым она и является, может быть, она позволит тебе – выдохни – взять ее за руку…
Шона внезапно поднимается, и ее стул скрежещет по каменному полу. Она заправляет волосы за ухо и, опустив голову, уходит, чтобы вернуть поднос. Линн рассерженно смотрит на Зика , хотя выражение ее лица не сильно отличается от ее обычного вида, и идет за сестрой через кафетерий.
Ну хорошо, тебе не нужно ни с кем держаться за руки, - продолжает Зик , словно ничего не произошло.
– Просто приходи, хорошо? Я буду у тебя в долгу.
Я смотрю на Николь. Она сидит за столом недалеко от места, куда возвращают подносы, и снова смеётся над чьей-то шуткой. Может быть, Зик прав, может быть, это неважно, и, может быть, это еще один способ забыть мое прошлое в Отречении и вступить на путь моего будущего в Бесстрашии. И к тому же, она милая.