Сын
Шрифт:
Самолет — вот она, доподлинная правда о Гилье. Последняя недостающая деталь головоломки.
Только что, выложив последний рисунок Гилье на Сонин стол, я догадалась: Гилье хотел изобразить что-то совершенно конкретное, то, что случилось в один миг и перевернуло его жизнь. То, с чего все началось. Вот что он нарисовал.
Но что именно?
Русалка, самолет, солнце и внезапная гроза. Несколько секунд я рассматривала рисунок, словно впервые, а мой ум раскладывал по полочкам информацию, накопленную за время занятий с Гилье.
«Когда люди пропадают, куда они уезжают? Они все равно что умирают? Или когда пропадают —
И тогда между деталями головоломки, сваленными беспорядочной кучей, сверкнула догадка.
«Ну естественно, — подумала я. — Как я раньше не додумалась?!»
Отодвинув рисунок, кликнула на иконку поисковика в компьютере. Набрала «15 августа испанская стюардесса», нажала на «Enter».
Ничего.
Ни одной ссылки.
За окном, еще ближе, снова грянул гром, откликнулся глухими отголосками. В океане черных туч не оставалось практически ни одного просвета. Я встала, сварила еще кофе, стала прохаживаться по кабинету, пытаясь заново упорядочить мысли.
«Мария, ты что-то упускаешь из виду, — думала я. Снаружи царил просто-таки вечерний сумрак, даром что еще утро. — Какую-то мелочь не учла».
Бродя кругами по комнате, я остановилась у двери, чтобы глотнуть горячего кофе… и тут заметила рисунок на белой фарфоровой кружке — силуэты Биг-Бена и Тауэрского моста, а под ними квадрат с надписью «I ? London».
И чуть не выронила кружку. Ну естественно! Вот разгадка! Поставила кружку на подоконник, бросилась к телефону.
Школьный секретарь Эстер взяла трубку после первого звонка.
— Привет, Эстер, утро доброе. Это Мария, психолог. Мне срочно нужна кое-какая информация.
— Пожалуйста, — ответила она деловито. — Я тебя слушаю.
— Найди мне вторую фамилию [17] Гильермо Антунеса. Четвертый класс.
— Минутку, — сказала она. Застучала по клавишам. В трубке слышалось ее дыхание. Через несколько секунд она перехватила трубку поудобнее, сказала: — Так. Ищем: Гильермо… — забормотала под нос. И, наконец: — Уиллет. Гильермо Антунес Уиллет.
17
Испанцы обычно носят двойную фамилию. За личным именем (или именами) следует фамилия отца, а затем фамилия матери, в обиходе — «вторая фамилия». Мария предполагает, что Аманда после замужества не меняла фамилию, так что искать следует не «Аманду Антунес».
Я попросила продиктовать фамилию по буквам. Повесила трубку.
На этот раз должно сработать.
Набрала в «Гугле», в разделе «Новости»: «Аманда Уиллет стюардесса август».
Других ключевых слов не понадобилось.
Поисковик нашел сто четырнадцать ссылок на статьи.
И заголовки были практически одинаковые.
Прошло не больше пятнадцати минут. За это время я успела допить кофе, забежать в зал и предупредить Клару, что мне надо отлучиться по непредвиденному срочному делу, спуститься на парковку, сесть за руль и примчаться сюда пулей. В лифте я написала Соне по «Вотсапу»: «Соня, мне пришлось уйти, концерт я перепоручила Кларе. Это касается Гилье. Это срочно. Вернусь, как только смогу. Доверься моим выводам».
А сейчас, пока
— Вы? — спрашивает тот, чьи шаги я только что слышала. На его лице — смесь удивления с досадой.
— Можно войти?
Издалека долетают звуки — новости из радиоприемника, но здесь, на лестничной площадке, снова повисает тревожное безмолвие. Мы молча смотрим друг на друга. Затем он медленно качает головой, опускает глаза. Вот-вот захлопнет дверь перед моим носом… Но нет, он медленно отступает вбок, тихо говорит:
— Проходите.
Я заношу ногу над порогом, и в этот самый миг мой телефон пищит. Машинально касаюсь экрана, читаю Сонин ответ: «Мария, вперед! И поосторожнее с айсбергами».
Деланно улыбаюсь, вхожу. Когда Мануэль Антунес неторопливо прикрывает дверь, щелчок замка леденит мне кровь. Пытаюсь не подавать виду, раздвигаю губы в улыбке.
«Мария, вперед», — говорю себе, набираю в грудь воздуха и делаю первый шаг по коридору, туда, где должна быть гостиная.
Глава VII. Тайна Аманды Уиллет, белая спортивная сумка и самая необычная Мэри Поппинс
Мария
— По-моему, шли бы вы лучше отсюда.
Мануэль Антунес сидит передо мной и ждет, упершись локтями в обеденный стол. Небритый, нечесаный, в серых трениках — должно быть, это его домашний наряд, а заодно пижама. Столовая, она же гостиная, обставлена скудно — бурый диван, стол, три стула, телевизор. У стены штабеля картонных коробок — вероятно, с вещами, еще не распакованными после переезда. Атмосфера временного жилья или, скорее, типичной берлоги неряшливого холостяка. Нет ни комнатных цветов, ни картин. Из окна видны крыши да улица, а еще — зловещее небо, нависающее этим утром над землей словно темно-серое покрывало.
Мануэль Антунес смотрит на меня, качает головой. В тот же миг за широким окном снова гремит гром, и с балконных перил взлетает пара голубей. Гроза нагнетает напряженность: воздух почти наэлектризован.
— Я вам еще в тот раз сказал: не суйтесь больше в наши дела, — говорит он с угрозой. — Ни Гилье, ни мне не требуется ничья помощь.
Вот его первые фразы с тех пор, как мы минут десять назад присели здесь за стол. Все мои попытки завязать разговор о Гилье и причине моего визита разбивались о безмолвие Антунеса. Он молчал, как истукан, а потом наконец обронил свое «шли бы вы лучше отсюда». Я заранее ожидала, что он так заявит. Прежде чем ответить, тоже упираюсь локтями в стол.
— А по-моему. вам сначала стоит меня выслушать, сеньор Антунес. — Он поднимает на меня глаза, красные от усталости, смотрит пристально. Отмалчивается. — Прошу вас.
Молчание.
— Я знаю, вам неприятна эта тема. Теперь-то я понимаю, что все эти месяцы вы шли на нечеловеческие усилия, стараясь уберечь Гилье. Адская работа. — Пытаюсь улыбнуться, но как-то не выходит. — Но, возможно, теперь вам стоит принять помощь.
Молчание. Новый раскат грома, чуть ли не у нас над головой. Антунес выдыхает через нос, трет ладонями щеки — как будто умывается, пытаясь проснуться.