Сыны анархии. Братва
Шрифт:
– От Джекса или его парней вестей не было? – осведомился Ролли, уставившись в пол и стиснув кулаки.
– Ни слова, – сообщил Тор. – Я оставил ему за ночь три сообщения.
Комната будто стала тесней, а пол накренился. Воздух навалился свинцовой тяжестью.
– Знаешь, о чем я гадаю? – закинул Ролли.
– Гадаешь, зачем это Джекс отправил меня сюда вчера ночью вместо того, чтобы просто позвонить тебе, – ответил Тор. – Я думал, может, чё личное.
Ролли засопел, как медведь, недовольный своей трапезой. Обернувшись, посмотрел в коридор, где Мешок весь издергался
– Мешок-башка… буди всех прям сейчас, – распорядился президент. – Пусть все будут на ногах и готовы выехать через десять минут.
– Куда едем? – поинтересовался Антонио, все еще продирая глаза. – Чё делаем?
– У меня есть вопросы, – окинул его ледяным взглядом Ролли. – И вы, парни, найдете мне ответы.
– С чего начнем? – не унимался Антонио.
– Для начала найдем Джекса Теллера.
Иццо сидел в мягком кресле из кожзаменителя у себя в гостиной со стаканом пряного рома с ананасовым соком в левой руке. Сотовый телефон он бросил на колени и теперь смотрел на лучезарные цвета своего настенного плоскопанельного телевизора, гадая, чем же выпляшется это дело с русскими и мотоклубом. Он до сих пор выплачивает алименты первой жене, а вторая – крупье блэк-джека по имени Сараджейн – обожает мотаться по магазинам даже больше, чем Иццо любит виски и сиськи. Он уже начал подумывать, что вторые алименты могут обойтись дешевле, чем вторая жена.
Что-то заставило его поглядеть вниз, и только тут Иццо осознал, что мобильник уже давно, но тщетно надрывается.
– Иццо, – ответил он на звонок.
– Это Тор.
– Я же только что повесил трубку…
– Вчера вечером я привел этого парня к тебе, – сказал Тор. – Ты назвал имя Джона Карни. Ролли хочет, чтобы ты наведался к Карни и расспросил, что он сказал этому парню.
Иццо снова отхлебнул. Горло обожгло сладкое пламя. Он с кайфом надирался, пока не позвонили насчет этих трупов на деревенской дороге, а теперь еще и это… Какого черта он вообще снимает трубку?
– Солнце только-только встало, а я еще не ложился, – прохрипел Иццо, покручивая лед в стакане. – Дайте мне пару часов покемарить и поцеловать жену. Все равно Карни не захочет принимать гостей так рано утром.
Он услышал тяжелое дыхание Тора, потом негромкое проклятие.
– Джойс убит. Думаешь, нам не насрать с прицепом на то, сколько ты спал, и настроен ли Карни на долбаное гостеприимство? Я бы сам туда смотался, но ты коп. В тебя старик вряд ли станет стрелять. А если у него на пороге прям щас появлюсь я… Слушай, Ролли хочет, чтобы это сделал ты. Что бы Карни ему ни сказал, нам надо это знать. Прям щас.
«Прям щас».
Беда со второй работой, подразумевающей противозаконные сделки с уголовщиной, в том, что нельзя сказаться больным.
Иццо допил остаток коктейля. И внезапно на языке стало ужасно кисло от ананасового сока. Вряд ли это ром виноват.
– Выдвигаюсь, – бросил Иццо, отставляя стакан. И нажал на кнопку, заканчивая звонок. – Пидор!
Поездка к дому Джона Карни заняла чуть более получаса. По пути Иццо то и дело миновал бегунов и велосипедистов, стремившихся позаниматься,
Возле дома Карни он остановился на подъездной дорожке и минутку посидел, наблюдая за домом. Тот выглядел очень тихим, очень спокойным. Невозможно проработать копом столько же, сколько Иццо, и не выработать особое чутье. Оно подсказывало ему, что в доме ни души, хотя куда разумнее было предположить, что Карни еще спит.
Выбравшись из машины, Иццо аккуратно прикрыл дверь и прошел к гаражу. Старый «Кадиллак» Карни раскорячился в сумраке, оживляемом пляской пылинок в лучах света, бьющих сквозь крохотные окошки в воротах гаража.
Подойдя к передней двери, Иццо постучал, но звук глухо затерялся внутри. В доме ничто не шелохнулось, с места не тронулась ни одна занавеска. Дом даже не соизволил скрипнуть. Большинство домов будто бы дышат, но только не этот.
Чувствуя, как учащается пульс, Иццо достал пистолет. Двинувшись в обход дома, он по пути заглядывал в окна. На заднем дворе на камнях патио сверкали осколки стекла, и, повернувшись, коп увидел разбитую кухонную дверь.
– Блин, – шепнул он под нос, ускоряя шаг.
Ему даже не пришлось переступать порог. Рассеянный утренний свет просачивался внутрь через окно над кухонной раковиной и зубчатые осколки, торчащие из дверной рамы. И это золотое сияние окрашивало в тон сепии пол и опрокинутый стул, являя взору распростертое тело Джона Карни. Иццо увидел единственное пулевое отверстие у него в виске и лужу подсыхающей крови, разлившуюся на полу алым нимбом вокруг головы убитого.
Что бы ни сказал старик посетителям, Иццо этого не узнать никогда.
Звонить домой Джекс некоторое время не решался, но со времени последнего разговора с Тарой прошла уйма времени, и ему хотелось услышать ее голос до начала сегодняшней бойни. Кто знает, будет ли он еще на ногах к закату.
Она сонно ответила после третьего гудка:
– Привет. Раненько ты встал.
Напряжение, державшее тело Джекса, как в тисках, вдруг спало, и он почувствовал, что расплывается в улыбке.
– Извини. Ночка выдалась долгая, а денек предстоит еще длинней.
– Нашел Тринити?
– Ага. Только что расстался с ней и ее ухажером.
– Ну, и какой он, этот русский?
Джекс обмозговал вопрос.
– Присяжные еще не вернулись. Вроде как парень надежный, но участие в его жизни может довести до смерти.
Молчание в трубке. Джексу показалось, что линия доносит до него дыхание мира.
– Ты еще тут? – спросил он.
– То же самое говорят обо мне, – промолвила Тара. – И о жизни, которую ведешь ты.
Джекс стоял у окна в своем временном гостиничном номере. Утреннее солнце сияло сквозь стекло, и тесная клетушка начала разогреваться. Теперь он подошел к кровати и присел на краешек, задумчиво устремив невидящий взгляд в пространство в центре комнаты.