Сыны Дуба
Шрифт:
Как только лодку спустили, Дракен прыгнул в нее. Мать бросила на него сердитый взгляд, но он посмотрел ей в глаза. Вы не можете просить меня остаться, — сказал он.
Миррима колебалась, словно собираясь высказать какой-то аргумент. — Вы будете выполнять мои приказы? она потребовала.
— Да, — сказал Дракен.
— Тогда я приказываю тебе выйти из этой лодки и позаботиться о своей сестре.
Возможно, поехав с тобой, я бы лучше заботился о своей сестре. Мы не знаем, с какими неприятностями
Мать пристально посмотрела на него и наконец вздохнула. Правда заключалась в том, что ни один из них не знал, что правильно. — Ты будешь держать голову опущенной.
Миррима дала Сейджу последние инструкции. — Если мы с Дракеном не вернемся до рассвета, отправляйтесь на корабле на юг, в Тоом или Хаверсинд. Не ищи нас.
— Я не оставлю тебя, — сказала Сейдж, как будто одной лишь своей волей она могла надеяться спасти их.
— Обещай мне, что не попытаешься прийти за нами, — сказала Миррима. Если у нас возникнут проблемы, то я сомневаюсь, что ты сможешь помочь, Мудрец. У тебя впереди долгая жизнь. Если мы не вернемся, знай, что мы любим тебя, и знай, что прежде всего я хочу, чтобы ты устроил себе лучшую жизнь, какую только можешь.
Сейдж выпятила подбородок и отказалась обещать.
Полагаю, мне не стоит удивляться, если моя младшая сестра окажется упрямой, сказал себе Дракен, учитывая, кто у нас родители.
Дракен взял весла. Миррима нарисовала на воде несколько рун, чтобы облегчить им путь, и Дракен начал грести.
Он чувствовал запах дыма от костров, готовящихся на воде, и, приблизившись к берегу, заметил большую деревню, возвышавшуюся на близлежащем холме; он был удивлен его размером. Он простирался на север и юг вдоль береговой линии, насколько он мог видеть.
В Интернуке всегда было избыток людей, — подумал он.
На рукавах залива зажглась пара маяков. Сами огни горели в кадильницах, которые держали статуи людей с головами быков, высеченными из белого камня. Свет костра сверкал на поверхности камня, окрашивая чудовищные статуи в оранжево-желтый цвет, так что их можно было увидеть издалека. Их рога, казалось, были покрыты золотом, они широко раскинулись и почти окружали костёр, словно кровавые короны.
Дракен вспомнил, как однажды слышал, что у каждого порта есть свой символ, свое изображение в устье залива, чтобы корабли, проходящие ночью, могли лучше ориентироваться.
Он знал, что слово вагр в старинном интернукском языке означало портвейн. Но он не мог подобрать слово, обозначающее быка.
Ты знаешь, где мы? — спросил Дракен.
Миррима покачала головой: нет.
Дракен направился при свете звезд к докам, натягивая плащ, чтобы скрыть лицо. Подходя ближе к деревне, он изучал каменистый пляж. Он не видел никаких обломков, как это было в Ландесфаллене.
Оказалось, что Интернук на самом деле немного поднялся, а не погрузился в море.
Какой позор, — подумал Дракен. Миру было бы лучше без варваров.
Он молча вплыл
Огни сияли по всему городу — тусклые огни, от которых лишь желтела тонкая шкура, которую варвары использовали вместо окон. На темных улицах не было фонарей, как он мог бы увидеть в Мистаррии. Дома выглядели странно и широко раскинулись. На холме стояли огромные длинные дома; каждый представлял собой темную монолитную крепость, окруженную сорока или пятьдесят акрами сельскохозяйственных угодий. В длинном доме могут жить десятки семей.
Это заставило деревню казаться удивительной… пустынно, решил Дракен. Он был раскинут на обширной территории, и каждый длинный дом располагался на корточках, как небольшая крепость, остров в своей собственной дикой местности.
Никто не ходил по улицам, которые он мог видеть. Богатых путешественников с факелоносцами, как можно заметить в более цивилизованных странах, не было. Рядом с доками стояли чистые, светлые дома, но он не слышал, чтобы путешественники в гостиницах повышали голоса в песне.
Во всей деревне было неестественно тихо.
Это не легендарный Интернук, — подумал Дракен, — где военачальники пьют и играют в азартные игры долгими ночами, а их собак заставляют сражаться с медведями ради развлечения.
Он подъехал к причалу в свете звезд, вылез из лодки и низко надвинул на лицо капюшон. Его мать взяла на себя инициативу.
Они забрались на деревянные настилы, которые скрипели и дрожали под натиском мелких волн, и направились к крутому гребню, где можно было увидеть лестницу, ведущую в город.
В доках были пришвартованы сотни маленьких рыбацких лодок, и, проходя мимо одной из них, Миррима схватила пустой мешок, набитый веревкой, и перекинула его через спину, словно надеясь, что в темноте она может сойти за какую-нибудь рыбачку, приносящую ее улов домой из моря.
По крайней мере, с кошками эта уловка сработала. Дюжина голодных док-котов бросилась навстречу ей, высоко задрав хвосты и подергиваясь от волнения. Некоторые из них сладко мяукали, жаждя рыбы. Но когда Дракен взглянул на одного оранжевого кота в лунном свете, он увидел, что его морду царапали когти другие кошки, пока она не опухла и не изуродовалась. Один глаз был закрыт ранами на киске, и когда он мяукал, это звучало злобно и угрожающе, как будто он привык требовать рыбу, а не выпрашивать милостыню.
Миррима топнула ногой, прогоняя чудовищ, и поднялась по лестнице в город, держа Дракена за спиной. Они вышли из темноты на пустынную улицу и посмотрели в обе стороны. Холодный ветер внезапно ударил в спину Дракена, и он снова почувствовал, как странный холод пробежал по спине, словно прикосновение мертвеца.
Казалось, еще рано, когда улицы стали такими пустынными. Никто не шел по ним, ни одинокий человек.
Здесь живут моряки, — сказал себе Дракен. Вот почему улицы пустынны. Им нужно будет встать на рассвете, чтобы плыть по приливу.