Сыны Перуна
Шрифт:
— Князя нашего, что градом этим правил, твои вои в бою порубили, так что, похоже, я теперь тут за главного, — говоривший снова глянул на толпу.
Все, кто стоял поблизости, согласно закивали.
— Зовут меня Гораздом, старейшина я, князем нашим погибшим над градом этим поставленный с одобрения народного, — старец заметно нервничал, но говорил уверенно, с убеждением. — Нелегко нам свободу терять, да уж коли случилось так, то деваться некуда. Клянемся тебе богами нашими бед тебе впредь не учинять, воле твоей княжьей покорными быть. Ну, а дань, какую назовешь, соберем и впредь платить станем.
Толпа одобрительно загудела. Олег был доволен. Только часть княжьего воинства, в основном, ополченцы-вои, побурчали что-то по поводу
— Да еще бы, баб да девок дулебских неплохо было бы пощупать. Вон сколько красавиц на площади стоит, лица в платки пуховые прячут, — бурчал себе под нос недовольный исходом переговоров лохматый ополченец-древлянин с мясистым, покрасневшим от мороза носом.
— Так ты им словцо ласковое шепни да пряничек подари. Глядишь, они сами тебя на сеновал и потащат, — посмеиваясь, подначивал говорившего его сосед, высокий гридь из младшей дружины Олега. — Только на твоем месте я бы тоже свой нос платком прикрыл, а то он у тебя, как свекла, красный. Как бы ты им всех баб-то не перепугал, а то и мы из-за твоего носа без ласок да утех останемся.
Все окружающие громко захохотали, а обиженный вой, пробурчав что-то в ответ, с позором удалился, не рискнув вступать в спор с рослым красавцем-дружинником.
Остальные поселения и городища дулебов и их соседей, белых хорватов, приняли власть киевского князя добровольно. По-другому пришлось завоевывать тиверцев и уличей, населявших земли, лежащие к югу и к юго-западу от вновь присоединенных к Киевскому княжеству территорий. Уличи не приняли послов Олега.
3
Олег сидел на простом дубовом стуле в просторной комнате с высокими потолками и деревянными стенами, увешанными оружием. За те годы, в течение которых он вел новую завоевательную войну против уличей и тиверцев, на его суровом лице заметно прибавилось морщин, но до старости ему было, конечно же, еще далеко. Князь, как и раньше, был силен и быстр и в такие дни, как сегодня, он был очень грозен и крут на расправу.
Уличи не вели обширной торговли с другими народами и не были заинтересованы в присоединении своих земель к разраставшемуся за счет соседей-славян Киевскому княжеству. Поэтому они оказали завоевателям сопротивление, сумевшее остановить доселе непобедимую русскую рать. Учтя опыт дулебов и других покоренных народов, они не решились вести войну в открытом поле, где их войско непременно было бы разбито, грозными варяжскими полками, а скрылись в лесах и заперлись в наиболее укрепленных градах, где можно было бы выдержать длительную осаду и вести активную оборону. Воины киевского князя сумели взять штурмом несколько городков, и на этом их воинские успехи, казалось бы, окончились. Столицу уличских земель — град Пересечень, расположенный в южном течении Днепра, Олег осадил, так как штурмом взять не смог. Простояв под стенами всю зиму, киевский князь вынужден был отступить.
Помимо князя в комнате сидели шестеро суровых искушенных в ратном деле мужей, возглавлявших собственные дружины и рати, входившие в состав единого княжеского войска. Вельмуд — огромный седоволосый варяг с квадратным подбородком, воевода младшей дружины, сидел по правую руку от своего князя и исподлобья поглядывал на остальных членов княжьей Думы. Рядом с ним восседал приземистый и плотный боярин Стемид из знатных бодричей. Напротив варягов сидели предводители скандинавских дружин, повзрослевший и возмужавший Свенельд и одноглазый нурман Фрейлаф со шрамом на левой щеке. Вожаки ополчения, собранного в основном из киевлян и новгородцев, Сновит и Глоба, сидели спиной к входу в комнату напротив недовольного итогами завоевательного похода и от этого хмурого киевского князя.
— Ну, что скажете мне, воеводы да бояре, сколько нам в стенах этих еще сидеть, бока наращивать? — в голосе Олега чувствовалась нескрываемая
— С речью-то все в порядке, великий князь, да и слова твои, что бока наращиваем, тоже неверные, ты и тут малость ошибаешься, — даже в минуты княжьего гнева воевода младшей дружины не боялся говорить Олегу правду в глаза. — Два обоза для войска, что из земель дулебских к нам шли, уличи-то захватили. Запасы кончаются. Как бы вскорости конину жрать не пришлось, туговато у нас с провизией.
— То, что о людях заботу проявляешь, это правильно, — слегка смягчился Олег. — Вот только нам сейчас не о харчах думать нужно, а о том, как врага одолеть. А что провизия кончается, так сам же знаешь, еще один обоз к нам идет под охраной усиленной, так что животы будет, чем набить.
— Надо бы нам людишек местных как следует попытать, попрятали, небось, припасы на черный день. Если взяться за них, они и расколятся. Никакой обоз с провизией ждать не придется, — прорычал сквозь зубы здоровяк Фрейлаф. Дозволь, князь, мои хирдманы [42] местным уличам быстро языки развяжут.
42
Хирдман — рядовой воин у скандинавов, один из членов Хирда — дружины.
— Вы мне тут уж поразвязывали языки, когда всю деревню у тиверцев перерезали, — в голосе князя снова по явились стальные нотки. — Твои нурманы — воины, конечно, хорошие, но зачем же люд мирный резать, как скотину бездушную? Когда тиверцев примучивали, твои воины земледельцев простых порезали, баб да девок всех посильничали, да ладно бы просто блуд свой потешили, так еще и потом головы им порубили, как курам, несколько хат спалили, добро какое-то искали.
— Так ведь нашли же запас припрятанный, — самодовольно возразил бывший нурманский ярл.
— А что толку, шкур стопка, зерна несколько мешков да три бочки меда — и весь твой клад найденный, а проблем-то теперь из-за того не расхлебать. Чтобы ложку из березы вырезать, необязательно все древо валить, одного сучка достаточно да ножика малого, а твои хирдманы только топорами рубить и умеют, как лес, народец валят. Глядишь, не было бы у нас такой славы, людишки местные и не воевали бы против нас так рьяно. Вон, половина народов покоренных добровольно в княжество наше влилась, а теперь что? Вы не с виком на эти земли пришли, нам княжество растить да ширить надобно, чтобы земли эти нашими стали, пути торговые в страны заморские открытыми были. К морю выход нам нужен, тогда богатства к нам рекой потекут, серебро да золото, а не те шкуры драные, что вы в деревне откопали. Вперед смотреть надобно, а не баб топтать да кровь людскую напрасно лить.
Фрейлаф только пожал плечами и отвернулся.
— Вон Свенельд тоже из вас, из скандинавов, так его дружина без боя несколько городков взяла, и добыча у них, и грады покоренные, — продолжал Олег, указывая на сурового светловолосого свея с гордо поднятой головой, молча сидевшего на своем месте.
— А что делать-то будем, если обоз с провиантом вовремя не придет? — поворачиваясь к князю правым боком, громко произнес Сновит. — Ропщут мужики-то.
Левое ухо, срубленное боевым топором, воевода-кривич потерял в схватке с ятвягами [43] , поэтому был слегка глуховат.
43
Ятвяги (судавы) — народ, входящий в балтийскую группу, в которую, помимо них, входили такие народы как аукштайты, жемайты (жмудь), земгалы, пруссы, скальвы, надравы, галинды, курши, латгалы.